Приглашение в космос

А вот такого же штатного испытателя Владислава Барковского даже орденом не наградили, хотя он выдержал тяжелейший эксперимент, моделирующий восьмисуточный полет к Луне, да еще в условиях полной разгерметизации корабля после попадания в него метеорита. Впрочем, ему повезло в другом: и инвалидом не стал, и денег заработал.

Получилось так, что на срочную службу в армию он призвался в 1962 году в тот самый НИИ авиационной и космической медицины. Служба его заключалась в том, чтобы возить на служебной машине одного генерала из института. От него и узнал, что периодически здесь проводятся отборы кандидатов в космические испытатели – проходит один из тысячи, – и решил тоже попробовать. Оказалось, у Барковского прекрасное здоровье. Так он стал штатным испытателем. С гарантированной, значительно выше, чем у рядового, ежемесячной зарплатой, более частыми увольнениями в город, где патрули не имели права задерживать военнослужащих особой воинской части, коей являлся его НИИ. Ну, а главным в той его жизни стали постоянные необычные эксперименты, которые должны были помочь врачам понять, что же ждет человека во время космического полета – с непредсказуемым для испытуемого результатом. Например, сажали человека в круглый металлический шар и просто бросали на землю с разных высот. Бросили с двух метров – испытуемые выдержали, бросили с четырех – у приятеля Владислава случился перелом позвоночника. Естественно, из испытателей он ушел и на всю жизнь остался инвалидом.

На долю же Барковского выпало уникальное, поистине неземное испытание, о котором следует рассказать особо. В то время наша страна активно готовилась к полету на Луну. Вернее, полету к Луне, поскольку технической возможности долететь до спутника Земли, сесть на него и вернуться на родную планету не было. Планировали лишь облет Луны. А там, во время такой экспедиции, кто его знает, что может произойти. Вдруг метеорит пробьет обшивку корабля, и вся атмосфера из него выйдет – выдержит ли в этом случае индивидуальный скафандр условия космического вакуума и останется ли жив человек в нём до возвращения на Землю? Вот такой затеяли восьмисуточный эксперимент.

Первый испытуемый сломался на вторые сутки – взбунтовалась кровь. Его с эксперимента сняли. «Запустили» Владислава Барковского. Происходило все это в барокамере, где испытатель сидел в специальном кресле в наглухо закрытом космическом скафандре «СК-1», аналогичном тому, в котором летал Юрий Гагарин. Вокруг почти натуральная космическая пустота – атмосфера, разреженная, как на высоте 40 км. А внутри, в герметичном скафандре – нормальное давление и температура +28 градусов по Цельсию. Днем еще ничего, поскольку психологи из-за стенки постоянно подкидывали какие-то свои задачки, задавали разные вопросы. А вот ночью – с ума можно сойти. Испытатель постепенно начинал терять ощущение собственного тела, окружающего пространства…

На третьи сутки произошло реальное ЧП, не менее страшное, чем изначально моделируемая ситуация с пробитием корабля метеоритом. В левой перчатке ни с того ни с сего образовалась небольшая дырка, и воздух из скафандра Барковского начал быстро уходить. Всю его руку будто морозом схватило. Труднее и труднее становилось дышать. Хорошо, что это было на перчатке, – Владислав, как мог, заткнул ее другой рукой, а сам тут же доложил о случившемся дежурному офицеру. Тот открыл подачу в скафандр дополнительного кислорода – дышать сразу стало легче – и предупредил испытателя:

– Готовься, сейчас будем тебя спускать до высоты 4 км. Вернее, не спускать, а, дабы не тратить драгоценное для твоей жизни время, пикировать будешь со своих сорока километров почти до самой земли!

И началось! Из носа течет, в ушах стреляет, голова звенит. Весь мокрый от пота. В общем, в этих муках Владислав не заметил, как достигли запланированной высоты. После чего в барокамеру вошла спасательная группа и… оперативно заменила ему поврежденную перчатку на новую, целую. И тут же испытателя снова закинули на 40 км. В какой-то момент у него промелькнула трусоватая мысль: «Боже, зачем же я согласился на такие муки?! Спал бы сейчас на нормальной кровати, дышал бы нормальным воздухом, а тут – как жаба в этом скафандре скрючился». Самыми тяжелыми оказались последние часы перед окончанием эксперимента. Неожиданно при вдохе начались болевые удары в голове. Выдыхает – все нормально. Вдох – опять жуткие боли. Доложил, как положено, на «землю».

– Ну, ты как, – озабоченно спросили оттуда, – терпеть будешь или все экстренно прекращать?

– Буду терпеть! – ответил полуживой Барковский.

И вытерпел. Когда извлекли из скафандра, он с удивлением обнаружил, что левая рука стала какого-то зеленого цвета, а с головы клочками выпадали волосы. Из барокамеры его вынесли на руках и через весь институт пронесли на носилках. Владиславу в этот момент показалось, что все сотрудники НИИ – тысячи две человек – вышли его встречать после тяжелого эксперимента. «Ну, прямо как из настоящего полета к Луне вернулся!» – подумалось ему тогда.