Пригоршня скорпионов

Мок тяжело опустился на подушки и, не глядя на хозяина, осведомился:

— Что склонило вас к занятиям ориенталистикой?

— Наверное, меланхолия…

— А что, господин барон, вы делали позавчера, то есть в пятницу двенадцатого мая, между одиннадцатью и часом ночи? — тем же самым тоном задал Мок второй вопрос.

— Вы меня в чем-то подозреваете? — Барон фон Кёпперлинг прищурил глаза и поднялся с подушек.

— Прошу отвечать на вопрос!

— Господин советник, а я прошу вас связаться с моим адвокатом доктором Лахманом. — Барон положил питона в террариум и протянул Моку два длинных пальца, между которыми была зажата визитная карточка. — На любые вопросы я буду отвечать только в его присутствии.

— Позволю себе заверить господина барона, что этот вопрос я задам вам вне зависимости от того, в чьем обществе вы будете пребывать — доктора Лахмана или президента Гинденбурга.[9] Если у вас есть алиби, мы всего лишь сэкономим время доктора Лахмана.

Некоторое время барон пребывал в раздумье.

— У меня есть алиби. Это подтвердит мой слуга Ганс.

— Прошу меня извинить, но это никакое не алиби. Я не верю вашему слуге, как, впрочем, и любому другому.

— А своему ассистенту вы верите?

Мок не сразу сообразил и чуть было не ответил: «Тоже нет». Он взглянул на горящие щеки Форстнера и помотал головой:

— Что общего с вами у моего ассистента?

— О, мы с ним давно знакомы…

— Любопытно… Однако сегодня по странной случайности вы оба скрыли свое знакомство. Я даже представил вас друг другу. Почему вы хотели утаить свою дружбу?

— Это не дружба. Мы просто знакомы…

Мок обернулся к Форстнеру и выжидающе посмотрел на него. Форстнер в свою очередь внимательно изучал рисунок ковра.

— Барон, в чем вы хотите меня убедить? — Мок ликовал, видя смущение обоих. — Что это давнее знакомство позволяет Форстнеру находиться в вашем доме с одиннадцати до часу ночи? Ах, наверное, сейчас вы мне скажете: «Мы играли в карты» или: «Мы рассматривали альбомы»…

— Нет, господин Форстнер был у меня на приеме…

— И то был, наверное, какой-нибудь особенный прием, да, Форстнер? Поскольку оба вы словно бы стыдитесь своего знакомства… А может, на этом приеме произошло нечто постыдное?

Мок прекратил издеваться над Форстнером. Подозрения его обрели уверенность. Он мысленно поздравил себя с тем, что спросил у барона, есть ли у него алиби. Он мог бы спокойно этого не делать. Мариетта фон дер Мальтен и Франсуаза Дебру были изнасилованы, а про барона фон Кёпперлинга все знали, что он непреклонный гомосексуалист.

Грустноокий Ганс уже закрывал за ними двери, как вдруг Мок кое-что вспомнил. Камердинеру пришлось вторично доложить о нем, и он вновь предстал перед изрядно нервничающим бароном.

— Вы сами покупаете экземпляры для своей коллекции или это делает прислуга?

— В этом отношении я целиком полагаюсь на вкус моего шофера.

— Как он выглядит?

— Крепко сложенный бородач с забавно срезанным подбородком.

Мок был явно доволен этим ответом.

Бреслау, того же 14 мая 1933 года, полдень

Мок предложил Форстнеру подвезти его, но тот отказался, объявив, что с удовольствием пройдется до университетского архива по променаду вдоль Одера. Мок не стал его уговаривать и, мурлыкая под нос какой-то опереточный мотивчик, съехал с Кайзеровского моста, миновал городской гимнастический зал, парк, в котором на высоком постаменте был установлен бюст основателя Ботанического сада Генриха Гёпперта, оставил справа костел доминиканцев, слева Центральный почтамт и выехал на красивую Альбрехтштрассе, начинающуюся массивной громадой дворца Хатцфельдтов. Доехав до Марктплац, он повернул налево, на Швайдницерштрассе. Он миновал Дрезднер Банк, магазин Шпейера, где обычно покупал обувь, административное здание Вулворта, выехал на Карлштрассе, краем глаза глянул на Народный театр, галантерейный магазин Дюнова и свернул на Граупнерштрассе. На город опустилась почти летняя жара, так что его не удивила длинная очередь, выстроившаяся к магазину итальянского мороженого. Через несколько десятков метров он повернул на Валштрассе и остановился возле запущенного дома под номером 27. Зоологический магазин Фридлендера в воскресенье был закрыт. Но тут же подвернулся услужливый дворник, который сообщил Моку, что квартира Фридлендера соседствует с магазином.

Дверь открыла стройная черноволосая девушка, Леа Фридлендер, дочь Изидора. На советника Мока она произвела большое впечатление. Даже не взглянув на удостоверение, она пригласила его в скромно обставленную квартиру.

— Отец сейчас придет. Подождите, пожалуйста, — лепетала она, явно смущенная откровенными взглядами Мока.

Он не успел отвести глаз от ее округлых бедер и груди, когда в комнату вошел Изидор Фридлендер, низкий тучный мужчина. Он сел на стул напротив Мока, положил ногу на ногу и несколько раз хлопнул рукой по колену, отчего нога невольно подпрыгивала. С минуту Мок присматривался к нему, после чего в стремительном темпе принялся задавать вопросы:

— Фамилия?

— Фридлендер.

— Имя?

— Изидор.

— Возраст?

— Шестьдесят лет.

— Место рождения?

— Злоторыя.

— Образование?

— Закончил ешибот в Люблине.

— Какие знаете языки?