Приговор

– Да говорю же тебе – они сейчас сытые, – Эвьет выпрямилась и отряхнула ладошки. – Летом в лесу полно еды. Не тронут они ни нас, ни твоего коня. Они в замок вообще не заходят. Знают, что там мое логово. У нас с ними как бы уговор: я их не трогаю, а они меня. Иногда, правда, бывает, что мою добычу из силков утаскивают. Но я не обижаюсь: все-таки лес – их территория. Хотя по закону он и мой…

– Но ты говорила, что убила волка.

– Да. Одного. Потому что мне нужна была теплая шкура. Но больше я никому из них зла не делала.

– А могла? Встречалась с ними в лесу?

– Бывало.

– Летом?

– И зимой тоже.

– И что?

– Ничего, как видишь. Посмотрели друг другу в глаза и разошлись. Зверь не станет нападать на человека, если видит, что тот не боится, но и сам нападать не собирается. Не ты ли сам говорил, что животным не свойственно бессмысленное насилие?

– Да, но все-таки зверь есть зверь. И если он голоден…

– Ну, местные волки знают, что человек может убить. Все-таки мой род охотился в этих местах не одно столетие. Но меня, думаю, они просто уважают. Принимают, как равную.

– Вот как?

– А ты не иронизируй. Они знают, что я убила того, первого. Не просто хожу зимой в его шкуре, а убила сама – запах его крови рядом с запахом моих следов, а у них знаешь какое обоняние? Еще лучше, чем у собак! Но знают и то, что больше я никого не трогаю. Поэтому они признают, что я победила его в честном бою и по праву заняла его место.

– Они тебе это сами сказали?

– Опять ты смеешься! Волки, между прочим, очень умные. Ты когда-нибудь слушал, как они поют?

– Воют? Да, доводилось.

– Воют влюбленные кретины под окнами. Был тут один по соседству, все приезжал сестре свои дурацкие серенады петь, пока отец не пригрозил, что собак на него спустит. Потом сгинул куда-то – не то на войне, не то просто надоело… А сестра его и замечать не хотела, а как он пропал – в слезы… дура. А волки – они поют! Ты, небось, слышал, да не слушал. А если прислушаться, понятно, что у них целый язык. И они, на самом деле, так разговаривают. Новости друг другу сообщают.

– Может, ты скажешь, что и язык их понимаешь?

– Нет, – вздохнула Эвьет, – хотя хотелось бы.

– Кстати, а что стало с вашими собаками?

– Их увели, как и лошадей. Они же породистые, денег стоят. Одну убили, наверное, кусалась слишком сильно… Ага!

Последнее восклицание относилось к тетереву, который затрепыхался при нашем приближении, но взлететь не смог, ибо уже успел стать жертвой силка. Эвьет взяла птицу и будничным движением свернула ей шею, а затем подвесила добычу к своему импровизированному поясу.

Следующие две ловушки, однако, оказались пустыми, но их мы проверили больше для проформы – в такую теплую погоду мясо все равно нельзя долго хранить. Затем Эвьет завела меня в малинник; кусты были усеяны сочными крупными ягодами, и мы с удовольствием угостились. Тем временем я уже начал воплощать в жизнь свое решение научить Эвьет кое-чему полезному, причем не без практической отдачи – я описал ей, какие травы мне нужны и от чего они помогают, а она припомнила, что такие действительно растут в этом лесу, и показала мне пару полянок, где я смог пополнить свои запасы. В общем, мы вернулись в замок довольные и нагруженные трофеями. Птицу, конечно, надо было еще ощипать и зажарить; к тому времени, как мы подкрепились более существенным образом, чем в малиннике, и сложили оставшееся мясо мне в котомку, солнце уже подбиралось к полудню.

– Ну, пора ехать, – решительно объявил я. – Что ты хочешь взять с собой?

– Кроме арбалета и ножа, в общем-то и нечего, – пожала плечами Эвьет. – Волчью шкуру только жаль тут бросать.

– Ладно, тащи ее сюда, – решил я; в смутные времена не стоит отказываться от вещи, которую потом можно будет продать или обменять. – У меня левая седельная сумка почти пустая, постараемся упихать.

Эвелина убежала и через некоторое время вернулась со шкурой на плечах. Та оказалась практически цельной, с хвостом, почти достававшим до земли, когтями на лапах и даже зубами в пасти; верхняя челюсть торчала над головой Эвьет наподобие капюшона. Размеры клыков, да и вообще волка в целом, впечатляли. Не хотел бы я встретиться с таким матерым зверем, имея в своем арсенале возможность сделать лишь один быстрый выстрел (чтобы вновь натянуть тетиву арбалета, нужно крутить ворот довольно долго). А ведь с ним совладала девочка, которой тогда еще и десяти не исполнилось! Причем сумела не только убить, но и дотащить до подходящего для разделки места, и содрать шкуру, не особенно ее повредив. Даже если она прежде видела, как такое проделывает отец или брат – результат был более чем достоин уважения.

После изрядных усилий шкуру все-таки удалось утрамбовать так, что она влезла в сумку почти вся – только пустоглазая зубастая голова осталась болтаться снаружи. Покончив с этим, я принялся седлать коня, которого Эвьет тем временем критически осматривала.