Приговор

Все-таки ужин из баронских запасов, подумал я.

– Чему ты улыбаешься?

– Твоему гостеприимству. Вообще-то у меня и у самого есть кое-какие припасы. Немного, правда…

– Пустое, – отмела Эвьет мои неуверенные возражения. – Ты теперь работаешь на меня, а я должна заботиться о своих людях. Идем.

И она, не дожидаясь ответа, повернулась к выходу из комнаты и быстро пошла вперед, мелькая черными пятками. Арбалет, уже снятый с боевого взвода, она по-прежнему несла в руке.

Эвьет привела меня на кухню замка. Здесь сохранились очаг и кое-какая металлическая утварь, включая несколько ведер; в двух из них была чистая вода, а рядом стоял глиняный кувшин – с отбитой ручкой, но в остальном целый. В углу даже валялся большой опрокинутый котел, в котором можно было приготовить еду на добрую сотню человек. Видимо, некогда род Хогерт-Кайдерштайнов знавал лучшие времена, когда численность гарнизона и работников замка была намного больше, чем при последнем бароне. Ныне край котла был поеден ржавчиной, но днище, похоже, оставалось целым. Больше всего меня удивило, что здесь был стол, хотя и явно не тот, которым пользовались тут раньше. Тот наверняка сгорел при пожаре. Этот был сколочен из грубых досок и установлен на четыре ножки, вырубленные из необработанного, даже с корой, ствола молодого дерева около двух дюймов толщиной. Гвозди, скреплявшие конструкцию, были вбиты сверху сквозь доски прямо в верхние срезы ножек. Все сооружение явно не было вершиной плотницкого мастерства, но, очевидно, функцию свою выполняло.

– Сама сделала, – как бы между прочим сообщила Эвьет, проследив направление моего взгляда. Она прошла в угол кухни и вернулась с тушкой зайца в одной руке и ножом и миской в другой.

– Откуда ты взяла доски?

– Оторвала от причала. У нас на озере была пристань и лодки. Пристань они не тронули, но лодкам дно пробили. Жалко, рыбачить с лодки было лучше, чем с берега.

Она быстрым движением вспорола зайцу брюхо и принялась сноровисто сдирать шкуру. Я смотрел на это спокойно – моя биография была не из тех, что воспитывают излишнюю брезгливость. Но большинство юных аристократок – и ровесниц Эвьет, и девиц постарше – наверняка были бы в ужасе от этой сцены. Мне, однако, ловкость, с которой моя новая знакомая разделывала тушку, импонировала куда больше, чем лицемерные слезы о "бедном зайке", час спустя сменяющиеся здоровым аппетитом при поедании зайчатины.

– Разожги пока очаг, – деловито велела мне Эвьет. – Кремень и огниво там.

В очаге уже был заблаговременно сложен сухой хворост, и разжечь его не составило труда. Забреди я в это помещение раньше, чем в комнату с трофеями – уже по одному этому понял бы, что замок не необитаем.

– Шкурку оставь, – сказал я, заметив, что Эвелина собирается выбросить ее в ведро вместе с требухой. – За нее еще можно выручить деньги. Или еще что-нибудь.

– Это же летний заяц, – удивилась охотница. – Кому он нужен? Меха добывают только зимой.

– Сейчас могут купить любое барахло, – возразил я. – Округа очень обеднела за последние годы. Как, впрочем, и вся страна.

– Это я помню, – кивнула Эвьет. – Отец говорил, что дела идут все хуже и хуже. Из-за войны некому стало обрабатывать землю, а еще почти прекратилась торговля.

– Сейчас все стало еще паршивей, чем три года назад. Два засушливых лета подряд, вспышка холеры на западе… Кажется, самой природе осточертели люди с их постоянной враждой.

Эвелина нанизала тушку на стальной прут и повесила над огнем. Затем привычным движением вытерла окровавленные руки о свои лохмотья. Я понял, почему ее тряпье все в бурых пятнах.

– Знаете что, госпожа баронесса, – решительно сказал я, – вам необходимо привести себя в соответствие с вашим титулом.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.

– В первую очередь как следует вымыться. И переодеться.

– Я очень страшно выгляжу? – очевидно, с тех пор, как в замке не осталось целых зеркал и стекол, она не видела себя со стороны. И не особо задумывалась о своей внешности, благо у нее были проблемы посерьезней.

– Откровенно говоря, сударыня, вы похожи на лесную кикимору.

На сей раз уже в моих словах тон контрастировал с содержанием, и она прыснула, не обидевшись. Затем все-таки извиняющимся тоном пояснила:

– У нас была баня с бочками, но все сгорело. А в озере толком не помоешься. Вода ледяная даже летом, отец говорил, это из-за подземных ключей… Я все равно окунаюсь, когда жарко, но ненадолго. Да и мыла нет.

– У меня есть. А что касается бочки… как насчет этого котла? Взрослому он маловат, но тебе, пожалуй, сойдет. Ваша баня была в замке? Там сохранился слив для воды?

– Да, хотя он, наверное, забился головешками…

– Ничего, расчистим. Проводи меня туда, я отнесу котел и натаскаю воды.