Приговор

Если Ллос действительно покинула ее, то что сталось бы с Халисстрой, раздели она участь своего Дома? Всю жизнь она верила, что, преданно служа Королеве Дьявольской Преисподней в качестве жрицы и баэ'квешел, обеспечит себе высокое положение во владениях Ллос после смерти, но что станет с нею теперь? Будет ли ее неприкаянная душа погребена вместе с другими несчастными душами, которые не понадобились богине после смерти, обреченными разлагаться и умирать истинной и вечной смертью в серой пустоте, предназначенной для лишенных веры? Халисстра содрогнулась от ужаса. Вера в Ллос — трудное дело, и слабым там было не место, но жрица могла ожидать, что после смерти ее ждет вознаграждение за свое служение. А если это не так…

Со змеиной грацией к ней приблизилась Данифай и опустилась подле нее на колени. Она отважно взглянула Халисстре в лицо.

— Страдание — это сладкое вино, госпожа Меларн. Если вы выпьете чуть больше, чем нужно, появится искушение пить еще и еще, а с помощью излишеств ничего исправить нельзя.

Халисстра отвернулась, чтобы успокоиться. Она не желала делиться своим тайным ужасом с Даннфай.

— Страдание — этого слова недостаточно, чтобы передать то, что происходит в моем сердце, — произнесла она. — Я только об этом и думаю с самого начала нашего бесконечного путешествия. Чед Насад был больше чем город, Данифай. Это была мечта, темная и прекрасная мечта Паучьей Королевы. Изящные замки, парящие в воздухе сети, Дома, исполненные богатства, гордости и честолюбия, все сгорело дотла за несколько недолгих часов. Город, его матери и дочери, прекрасные дворцы, окутанные паутиной, все теперь пропало, и почему? — Она закрыла глаза, борясь со жгучей болью в груди. — Нас уничтожили не дворфы. Мы сгубили сами себя.

— Я не скорблю о гибели Чед Насада, — отозвалась Данифай. Халисстра резко глянула на нее сверху вниз, ее больнее задел равнодушный тон девушки, чем ее слова. — Это был город, полный врагов, большинство которых теперь мертвы, а другие, будто нищие, разбрелись по диким закоулкам Подземья. Нет, я не стану скорбеть о Чед Насаде. Да и кто станет, кроме считанных уцелевших чеднасадцев?

Халисстра предпочла не отвечать. Никто не станет горевать о городе дроу, даже другие темные эльфы. Такова жизнь дроу. Сильные выживают, а слабые откатываются на обочину, как того требует Ллос. Данифай долго выжидала, прежде чем заговорить снова.

— Вы думали, что нам делать дальше?

Халисстра бросила на нее взгляд.

— Наша судьба уже связана с Мензоберранзаном, разве не так?

— На сегодня — да, но совпадут ли ваши и их цели завтра? Что вы станете делать, если Ллос завтра вернет нам свою благосклонность? Куда вы пойдете?

— Какая разница? — ответила Халисстра. — Думаю, вернусь в Чед Насад и соберу тех оставшихся в живых, кого смогу. Это будет трудная задача, более трудная, чем я могла бы надеяться осилить за всю жизнь, но с благословения Паучьей Королевы Дом Меларн, возможно, еще сумеет возродиться вновь.

— Вы думаете, Квентл позволит вам это?

— Почему ее должно волновать то, что я собираюсь делать с остатком моей жизни? Особенно если я проведу его, поднимая жалкие остатки Дома на дымящихся развалинах Чед Насада? — горько спросила Халисстра.

Данифай просто развела руками. Халисстра поняла. В самом деле, какая вообще причина нужна Бэнр, чтобы делать все, что угодно? Может, мензоберранзанцы и стали их спасителями во время крушения Чед Насада, но по приказу Квентл они же могут сделать их своими пленницами или просто убить. Девушка оглянулась туда, где дремали или несли вахту остальные, и перешла на язык жестов, старательно скрывая их от других дроу.

— Наверно, стоило бы подумать, как мы можем сделаться для мензоберранзанцев необходимыми, — показала она. — Как бы ни было, настанет время, когда мы больше не захотим зависеть от щедрости Квентл Бэнр.

— Осторожнее, — предостерегла Халисстра.

Она села, выпрямившись, сознательно подавляя желание оглянуться через плечо. Данифай обладала невероятным талантом к интригам, но если Квентл заподозрит, что они вдвоем замышляют подорвать ее власть — или даже просто ограничить ее свободу действий, — Халисстра не сомневалась, что Бэнр предпримет быстрые и решительные меры, чтобы ответить на этот вызов.

— Ты предлагаешь опасную вещь, Данифай, — прожестикулировала она. — Квентл без колебаний уничтожит соперницу, а если меня убьют…

— Я тоже не останусь в живых, — закончила за нее знаками Данифай. — Я отлично понимаю условия своего плена, госпожа Меларн. И все же бездействие перед лицом такой опасности, по меньшей мере, столь же рискованно, как то, что я собираюсь предложить. Выслушайте меня, и вы сможете решить, угодно ли вам, чтобы я это сделала.

Халисстра смерила девушку взглядом, изучая ее безупречные черты, ее соблазнительную фигуру. Она думала о разговоре между Квентл и Данифай, который подслушала в катакомбах Хлаунгадата. Разумеется, она могла бы одним лишь словом оборвать все интриги Данифай. Она даже могла сделать это с помощью магии медальона — но тогда она не узнала бы, что Данифай замыслила, верно?