Приговор

– Все готовы? – спросил он, дав разрешение сесть.

– Обвинение готово, ваша честь, – ответил, привстав, Джек.

– Защита готова, – небрежно бросил Джимми.

– Есть ходатайства до того, как будут допущены кандидаты в присяжные?

Обе стороны ответили отрицательно.

– Как вас больше устроит, господа? Можно задавать вопросы персонально или сразу всем кандидатам. Последнее, разумеется, ускорит процесс. Я не вижу препятствий для второго способа, поскольку, как полагаю, никто не страдает предвзятостью. Надеюсь, что отбор присяжных пройдет быстро и гладко.

Представители сторон кивнули.

– Отличное начало, господа. Если будете соглашаться со мной и дальше, мы быстро управимся. – Стэнтон повернулся к судебному приставу: – Ввести кандидатов в присяжные.

Первоначальный состав кандидатов состоял примерно из пятидесяти добропорядочных граждан округа Кобб, отобранных в произвольном порядке по избирательным спискам. Люди расселись на скамьях, которые обычно занимала публика. Вопросы начал задавать Джек – поинтересовался у каждого анкетными данными, спросил о личной жизни, о супругах, о детях, о работе. Затем перешел к насущной теме.

Джек считал, что отбор присяжных – вовсе не отбор, а отсеивание. Не он предлагал кандидатов, и в его распоряжении имелось всего небольшое установленное число произвольных отводов без указания причин. Он стал выяснять их отношение к правоохранительной и судебной системе. Например: «Допускаете ли вы, что некоторые полицейские нарушают права человека тем, что, скажем, избивают людей при задержании или выколачивают из них признания?» Те, кто в этом сомневался, немедленно исключался из состава присяжных. Или: «Допускаете ли вы, что некоторые прокуроры способны скрыть улику, чтобы добиться осуждения обвиняемого?» Задавая этот вопрос, он уже сформулировал обвинение, хотя еще не привел никаких аргументов. Или: «Готовы ли вы признать виновным полицейского, силой принуждающего подозреваемого к признанию или скрывающего улику? Готовы ли вы признать виновным судью, если против него свидетельствуют улики?» Большинство запиналось на втором вопросе. Судей награждали высокой оценкой, а федеральные судьи занимали еще более высокий пьедестал. Джек понимал, что придется мириться с кандидатами, которые признались, что сомневались бы, но все-таки вынесли обвинительный вердикт, если им были бы представлены веские доказательства.

Судья Стэнтон оказался прав. Не составило труда отобрать для процесса двенадцать человек. К пяти часам вечера состав присяжных был определен.

– Завтра утром начнем со вступительной речи, – сказал Стэнтон защитнику, отпустив присяжных. – Будьте здесь к восьми тридцати, если пожелаете порадовать меня каким-нибудь ходатайством.

Судья снова угадал: ровно в восемь тридцать на следующий день Джимми Дикарло подал пространное ходатайство об обжаловании доказательства. Такова была его тактика. Он старался еще до суда вывести из равновесия Джека.

Они находились в кабинете судьи.

– Мистер Дикарло, вы считаете, что есть особые основания заниматься этим сейчас? – спросил Стэнтон. – В соседней комнате находятся присяжные и ждут начала процесса. – Эту фразу и Джек, и Джимми за свои карьеры слышали много раз. Судьи всегда торопят представителей сторон, а находящихся в соседней комнате присяжных используют в качестве рычага. Поэтому адвокат нисколько не смутился.

– Да, судья. Я не желаю, чтобы мистер Тобин использовал в своей вступительной речи недопустимое доказательство. Поэтому прошу вашего решения немедленно.

– Вы можете говорить конкретнее?

– Разумеется, ваша честь. Изучая список свидетелей, я пришел к заключению, что мистер Тобин собирается получить показания о том, каким образом Уэсли Брюм добился признания Руди Келли. Данная улика имела значение во время процесса по делу мистера Келли, но к нашему случаю совершенно не относится.

Судья посмотрел на Джека:

– Это так, мистер Тобин? Вы в самом деле намерены получить показания, каким образом Уэсли Брюм добился признания Руди Келли?

– Намерен, ваша честь. И сейчас объясню, почему это имеет отношение к нашему делу. Мы собираемся продемонстрировать, что Уэсли Брюм, а затем Клей Эванс с самого начала пытались безосновательно инкриминировать вину Руди Келли. Это началось еще до ареста. Суду важно понять их намерения. Я не собираюсь обжаловать само признание Руди Келли, как это сделала Трейси Джеймс во время первого слушания по делу об убийстве. Я хочу показать, каков изначально был настрой этих людей.

– Слишком давняя история. Нам придется возвратиться на десять лет назад. Это несправедливо.

– В чем вы видите несправедливость? Свидетели присутствуют, имеется расшифровка стенограммы их показаний. Вы можете подвергнуть их перекрестному допросу, вы даже можете воспользоваться в качестве аргумента фактором разрыва во времени. Все справедливо.

Судья на мгновение задумался.