Приговор

– Сдается мне, что вы все-таки шпионы, – покачал головой солдат, похоже, запоздало сообразив, что только что выболтал подозрительным незнакомцам секретную информацию. Конечно, он не сообщил никаких деталей о своей миссии, но сам факт… Не поворачиваясь к нам спиной, он сделал еще один шаг назад, к двери. И я понял, что сейчас произойдет. Пока что его призывные крики не возымели последствий – очевидно, изнутри сарая их никто не услышал. Но сейчас он выскочит на улицу и запрет снаружи дверь на засов раньше, чем мы успеем ему помешать – а вот тогда уже призовет подмогу. И, хотя обвинить нас в общем-то не в чем, и даже наши претензии на Верного не противоречат имперским законам (писанным, впрочем, задолго до гражданской войны) – я не настолько наивен, чтобы иметь желание попадать в руки какой бы то ни было контрразведки. Тем паче в условиях пошедшей в последние недели игры на обострение, и особенно с учетом того, что найдут у меня при обыске.

– Стой! – крикнул я.

– А то что? – он оторвал ногу от земли, делая последний шаг к двери.

– Эвьет, стреляй!

Но выстрела не было. Солдат был уже в дверях. Нас разделяло не меньше восьми ярдов, и у меня совершенно не оставалось времени прицелиться – однако это был единственный шанс. Я выхватил огнебой и выстрелил.

В замкнутом пространстве сарая грохнуло еще громче, чем на открытом воздухе. Животные испуганно шарахнулись в своих стойлах, даже Верный дернулся и резко мотнул головой – как-никак, я пальнул практически у него над ухом. Громко заорал осел.

Кавалерист стоял на ногах, тупо глядя на выползающий из разряженного ствола едкий дымок, и в первый миг мне показалось, что я промазал. Но затем я увидел кровь, обильно текущую по доспехам из дыры в боку, и герцогский гонец сперва выпустил сумку и меч, а затем повалился на пол сарая, все-таки оставшись, к моему облегчению, внутри. Впрочем, его все равно обнаружит первый же, кто войдет, и нет даже смысла оттаскивать труп в какое-нибудь пустое стойло – запах свежепролитой крови вкупе с оставшимся на полу липким багровым следом все равно привлекут внимание.

– Быстрее! – я вновь обернулся к Эвьет, и на сей раз она не заставила себя ждать, мигом запрыгнув на коня. Мы поскакали к выходу; у двери я, уцепившись левой рукой за луку седла, свесился вправо и подхватил с пола сумку мертвеца. Мародерствовать, так мародерствовать.

Уже в следующий миг я убедился, что правильно не стал пытаться прятать тело. К сараю уже бежал какой-то тип с мечом в руке, вероятно, слышавший выстрел, а может быть, и видевший сквозь дверной проем, как упал убитый. Мы чуть не столкнулись; незнакомец едва успел отпрянуть из-под копыт Верного. Во весь опор мы вылетели со двора. Вслед нам неслись крики.

Мы галопом помчались по городу, пугая и заставляя шарахаться к стенам редких по раннему времени прохожих. Теперь для полноты счастья не хватало только заблудиться в лабиринте кривых улочек, но он, на нашу удачу, все же вывел нас к воротам – правда, не к восточным, как я планировал, а к южным, выходившим прямиком на мост через реку. Это меня, впрочем, не смутило – маршрут до Нуаррота можно было выстроить и таким образом, хотя и пришлось бы сделать некоторый крюк вокруг леса, отклонившись сперва к югу, затем к северу. Проскакав мимо сонных стражников, подпиравших стены арки ворот, мы покинули Ра-де-Ро. Копыта выбили гулкую дробь по мосту, словно по натянутой коже барабана. Лишь около получаса спустя, окончательно убедившись в отсутствии погони, я позволил Верному перейти на обычную рысь.

– Это было обязательно? – спросила Эвелина.

– Ты не оставила мне выбора, – сердито ответил я. – Мы же договаривались, что, если я говорю "стреляй" – надо стрелять! Теперь пойдут черт знает какие слухи…

– Я не про огнебой. Обязательно было его убивать? Если он на самом деле герцогский гонец…

– Ах вот оно что. Все еще радеешь о победе Йорлинга? Вроде ты говорила, что больше не жаждешь обеспечить его короной.

– Я… я не знаю. Да, я очень сильно разочарована в нем. Но кто-то же должен победить в этой войне?! И я готова сделать все, чтобы это не был Лангедарг.

– В любом случае, ты нарушила данное мне обещание. В критической ситуации, когда от этого зависела наша жизнь!

– Но он же не нападал! Если бы он напал, я бы выстрелила. Но он, наоборот, пятился…

– Чтобы запереть нас в сарае и позвать стражу. По твоей милости нас чуть не арестовали по подозрению в шпионаже. Тебе объяснить, какими методами проводится допрос в таких случаях?

– Прости, Дольф, – пробормотала она, – об этом я не подумала.

– Думать – это прекрасно… собственно, это лучшее, что может делать человек… но иногда надо просто исполнять приказ! А думать уже потом, когда будет время.