Приговор Бешеного

— Откуда ты знаешь?

— В прошлом году мы были здесь, и однажды папе пришлось срочно лететь в Москву, что выяснилось поздним вечером: он стал собираться, а мне пришлось заниматься его билетом. Он улетел только на следующий день, кажется, после обеда. Если хочешь, я позвоню, узнаю, может быть, за это время что-то изменилось?

— Хорошо, позвони и закажи билет на ближайший рейс, — бесцветным голосом ответил Савелий.

— Может быть, мне полететь с тобой? — неожиданно предложила Изабель.

— Нет, этого не нужно.

— Как скажешь, милый, — покорно согласилась она, заранее зная, что ее предложение он, конечно же, не примет, и села за телефон.

Савелий продолжал раскачиваться в кресле, ругая себя за то, что не нашел времени перед отъездом повидаться с Олегом. Его взгляд остановился на бутылке водки, он дотянулся до нее, наполнил стакан и буквально опрокинул в себя содержимое.

— Ты что, воды сюда налила? — изрек недовольно Савелий, совершенно не ощутив вкуса водки.

— Нет, милый… — Она взяла бутылку, понюхала и тут же поморщилась: — Здесь водка.

Изабель неожиданно всхлипнула.

— Ты чего?

— Тебя жалко и себя жалко…

— А себя почему?

— Вот ты завтра улетишь, и мы с тобой больше не увидимся никогда.

— Увидимся, — безразличным тоном произнес Савелий, но девушка обрадованно ухватилась за это слово.

— Вот здорово! — воскликнула она. — Ты приедешь к нам? Ведь папа приглашал…

— Приеду.

— Я буду ждать… — тихим, но серьезным голосом Проговорила Изабель.

— Извини, ты можешь на несколько минут оставить меня одного? — попросил он вдруг.

— Хорошо, тебе чаю или кофе?

— Чаю, и покрепче.

Савелий собрался позвонить Богомолову. Когда Изабель вышла, он быстро набрал номер. Трубку долго не брали, но наконец раздался сонный голос:

— Да, слушаю.

— Извините, «крестный», что звоню так поздно, но я только что узнал. — Он еле сдерживал слезы.

— Здравствуй, родной мой! — Тон Богомолова был радостным и печальным одновременно. — Хорошо, что позвонил: я тебе звонил сегодня, а ты почему-то не отвечал.

— Батарейку не зарядил вовремя. Завтра прилечу в Москву. — Тон Савелия заранее предупреждал, что он не подчинится никаким возражениям генерала.

— Вот и хорошо, — легко согласился Богомолов, — у меня есть и хорошие новости.

— Какие? — спросил Савелий, скорее из вежливости, нежели для того, чтобы услышать ответ.

— Во-первых, всех террористов взяли тепленькими, даже пикнуть не успели.

— Ну и Бог с ними, — безразлично произнес Савелий.

— Во-вторых, меня назначили на должность заместителя начальника ФСБ, и причины несправедливости, допущенной по отношению к тебе, благополучно устранены.

— Спасибо, — машинально сказал Савелий, но тут же спохватился и добавил: — Извините, поздравляю вас.

— Дорогой мой, конечно, что может быть ужаснее потери близкого человека? Но ведь все мы смертны. Олег был достойным, честным и очень порядочным человеком, он прожил короткую, но очень яркую жизнь. Знаешь, мне кажется, он вряд ли одобрил бы твое настроение. Не забывай, мы все — «афганцы», и мы сильны нашей памятью! Мы принадлежим к тем людям, которым было суждено чаще остальных терять своих самых близких.

— Хотите сказать, что мы должны были давно все зачерстветь? — с некоторой злостью заметил Савелий.

— Не зачерстветь, а закалиться, — строго поправил Богомолов. — И сделать все от нас зависящее, чтобы память о наших друзьях и близких, о наших родных наконец как можно дольше сохранилась не только в наших сердцах, но и в сердцах будущих поколений.

— Наверное, вы правы. — Савелий тяжело вздохнул. — Где будут хоронить Олега?

— Мне уже звонил Сергей Князев и просил походатайствовать о Новодевичьем кладбище, но боюсь, что это вряд ли получится: на Новодевичьем хоронят только по личному разрешению Лужкова, а он, как назло, сейчас за границей.

— А может быть, мне позвонить Виктору Степановичу? — вспомнил Савелий.

— Позвони, но мне кажется, что и он не сможет помочь, — с сомнением произнес Богомолов. — Ты вот что, как только прилетишь в Москву, садись в машину, я вышлю, и дуй ко мне, может, что и придумаем. Машина будет стоять в том же месте, где стояла, когда тебя встречали из Америки, надеюсь, еще не забыл? И не кисни, договорились?

— Постараюсь…

На следующий день Савелий улетел в Москву. Ключи от машины и от квартиры он оставил Красимиру, и тот искренне огорчился внезапному прощанию со своим новым знакомым. Изабель настояла на том, чтобы отвезти его в аэропорт на машине отца, и он, чтобы избежать слез, вынужден был согласиться. Попрощались они без особых нежностей и лишних слов.

Он отправился на посадку, а Изабель смотрела со второго этажа аэропорта, пока его самолет не исчез в вышине. Ей почудилось, что с ее новым знакомым, который стал таким близким для нее человеком за этот месяц, улетела и частичка ее самой.

Изабель оказалась очень сентиментальной девушкой и, сев в машину, стада вспоминать час за часом время, проведенное с ним, его нежность, руки, глаза. Эти воспоминания заставили ее улыбнуться, и она весело воскликнула:

— Все будет хорошо!