Приговор Бешеного

Прошло несколько минут, они все не возвращались, а из самолета больше никто не выходил. Григорий начал беспокоиться, но в этот момент увидел тень, мелькнувшую у самолета, и прильнул к окуляру прицела. Когда фигура оказалась в лучах света, он обнаружил, что это и есть Мушмакаев.

Хотя Григорий на задании всегда был предельно собран и спокоен, тут он чуть дернулся, выпустил «объект» из прицела, и потребовалась секунда — другая, чтобы снова взять «объект» в прицел. Именно в эти секунды за его спиной и прозвучал ироничный голос:

— Я бы не советовал этого делать…

Это был голос Савелия. Когда они шли от самолета, Воронов подробно рассказал о своих подозрениях, и Савелию тоже показалось странным, что мужчина, которого заподозрил Андрей, исчез в тот момент, когда был оставлен без присмотра. Как бы он, Савелий, поступил на его месте, если бы почувствовал, что раскрыт?

Во-первых, как можно быстрее скрылся бы и сделал все, чтобы избавиться от хвоста. Скорее всего, так и поступил незнакомец.

Во-вторых, раз уж его лицо привлекло чье-то внимание, использовал бы один из двух вариантов: либо постарался максимально изменить внешность, одежду, что в данных обстоятельствах практически невозможно, либо постарался выполнить приказ, не показываясь на глаза. А значит…

Снайпер! Кстати, на это и намекал ему Богомолов.

Маловероятно, что тот будет стрелять, пока они не окажутся в лучах прожекторов. Поэтому есть немного времени, чтобы осмотреться и определить его наиболее вероятную позицию. Впрочем, снайпер вряд ли откроет огонь и когда они окажутся на свету, в приказе-то говорится об устранении только Мушмакаева, а того среди них как раз и нет. Что он предпримет дальше? Недостанет же у него наглости пойти обыскивать самолет? Значит, наверняка будет ждать Мушмакаева. Наверняка! А это им на руку, потому что появится какое-то время для обнаружения снайпера.

Савелий тихо скомандовал:

— Внимание! При первом же выстреле врассыпную!

— Думаешь, снайпер? — спросил Воронов.

— Уверен.

Как только они оказались в освещенном пространстве, тревога Савелия передалась Денису и Воронову. Несколько томительных секунд тянулись бесконечно долго, а спокойные шаги давались с огромным трудом; хотелось сорваться с места и молниеносно пролететь таящую угрозу полоску света, но этого делать было нельзя. Когда выстрела так и не последовало и они благополучно миновали опасный участок, все вздохнули с облегчением, а Воронов сказал:

— Может, он понял, что раскрыт, и слинял со страху?

— Нет, братишка, чувствую, этот ублюдок где-то здесь и наблюдает за нами. — Савелий говорил уверенно и старательно улыбался, словно рассказывал какую-то веселую историю, чтобы тот, глядящий в оптический прицел, ничего не заподозрил.

Савелий незаметно осматривал аэродромные постройки, которых, к счастью, оказалось не столь много: диспетчерская башня, на крышу которой пробраться не будучи замеченным вряд ли возможно, само здание аэровокзала также внушало оптимизм.

— А это что за пристройка? — продолжая улыбаться, спросил он, скользнув взглядом по невысокому строению, почти примыкавшему к диспетчерской башне.

— Это столовая, — ответил Воронов, — думаешь, там?

— Похоже… Ты с Денисом проверь на всякий случай диспетчерскую, а я столовую, — предложил Савелий, как только они оказались под навесом и их сверху нельзя было увидеть.

Быстро обойдя невысокое строение, Савелий не обнаружил ни лестницы, ни выступов на стенах, чтобы взобраться на крышу, и уже хотел оставить эту затею, как вдруг, проходя мимо глухой стены столовой, выходящей в узкий тупик, Савелий ощутил приторный запах дорогих духов. Откуда он взялся в этом тупике, заваленном всяким мусором?

И так было темно, а в тупике само собой темнее. Савелий как можно ниже пригнулся к земле, чтобы на фоне неба проверить свою догадку, и удовлетворенно хмыкнул: на стене диспетчерской башни, отстоящей на пару метров от стены столовой, была прикреплена пожарная лестница, которая на уровне крыши столовой резко изгибалась в ее сторону и снова отклонялась к стене башни.

Скорее всего, это было сделано в целях экономии: диспетчерская башня была раза в три выше столовой, и чтобы не цеплять вторую лестницу, сделали изгиб, с которого и можно было легко спрыгнуть на крышу столовой. Раздумывать было некогда: Савелий быстро, стараясь не шуметь, стал взбираться по лестнице.

Когда его голова вынырнула из темноты, в глаза Савелия брызнул яркий свет прожекторов, ослепивший его на время, и он зажмурился, а когда приоткрыл глаза, увидел лежащего на крыше к нему спиной незнакомца в ярко-синей куртке, который, ничего не подозревая, спокойно целился в сторону самолета. Оценив сектор возможного поражения, Савелий как раз и увидел Мушмакаева, медленно бредущего к выходу и испуганно зыркающего по сторонам.