Приговор Бешеного

— Ты все смеешься, а я теперь так классно себя чувствую, как давно не чувствовал.

— Верю, верю. Вот посмотрю, посмотрю на тебя и тоже возьму и брошу.

— А что, это будет здорово.

— Точно, потом курить бросим, баб трахать… — с иронией продолжил Ростовский.

— Ну уж нет! — с пафосом возразил Олег.

— То-то же! А то мне измена покатила: не хочет ли мой дружбан в монастырь податься?

— Ты наговоришь, пожалуй. Слушай, Андрюша, может быть все-таки скажешь, как все прошло?

— Ты о «приятеле» Сереги? Все о'кей! Пытались, правда, наезд учинить, но удалось отмахаться.

— Насколько серьезно?

— Серьезнее некуда: три «тюльпана»…

— Ничего себе «отмахаться»! — присвистнул Вишневецкий. — Без последствий?

— Вроде да…

— Ну и слава Богу! Вечером нагрузишь поподробнее.

— Без базара. Будь?

— Обязательно буду! Пока!

Решение навестить родителя Лады и разговор с Андреем немного встряхнули его, подняли настроение. Не откладывая в долгий ящик Олег вызвал к себе Равиля.

— Ну что, казанцы отзвонились? — спросил он.

— Да, все в полном порядке. Послезавтра приезжает Касымов, чтобы встретиться с тобой и расставить все точки над «i».

— Отлично! Только эти точки с ним придется расставлять тебе самому.

— Как, а ты?

— Меня не будет, завтра я уезжаю в Белоруссию.

— В наш филиал?

— Нет, хочу тестя проведать; совсем сдает человек, да и Лада переживает. Ты чего взъерошился?

— Как-то неожиданно…

— А что тебя волнует?

— Как что? Сам знаешь, какие наезды.

— Ничего, справишься. Если что. Ростовский поможет. Пора тебе привыкать к этому креслу.

— Все как-то неожиданно, — повторил Равиль.

— Да не волнуйся ты так, словно я навечно уезжаю, недельку-другую и вернусь. Если будет что срочное, звони, я сотовый с собой возьму.

— Недельку-другую постараюсь продержаться, — облегченно улыбнулся Равиль.

— Да уж, постарайся. Кстати, заряди кого-нибудь, пусть купят все, что нужно для отвальной.

— На сколько человек?

— А Бог его знает, десять-пятнадцать… Пусть берут с запасом, не пропадет.

— Это точно! Билеты заказывать?

— Нет, я решил машиной добраться.

— На какой поедешь, на «линкольне»?

— С ума сошел? На этом гробу только по городу можно ездить. Нет, мы на «лексусе» двинем.

— Кого за руль посадить?

— Сами справимся, недаром же Лада столько машин побила.

— Послушай, Олег, может быть, выберешь время и заскочишь в Минске в наш филиал?

— А что, нужно?

— Самсонов давно просил встречи с тобой.

— Ладно, навещу.

— А что говорить посторонним, если тебя будут спрашивать?

— Что говорить, правду — в командировку уехал, на сколько — не знаешь.

— Как скажешь. Я еще нужен тебе?

— Вот, возьми эту папку, ознакомься, вопросы появятся, задавай.

— Это договора «Герата»?

— Да, наши постоянные клиенты.

— Отлично. — Равиль взял папку, встал из-за стола и направился к выходу.

— Скажи Лехе, чтобы зашел ко мне, он вроде чегото хотел.

Алексей Охлопин числился его личным водителем и по совместительству телохранителем. Это был молодой накачанный парень под сто килограммов веса, немногословный» преданный и совершенно бесстрашный, с абсолютно незапоминающейся физиономией.

Находясь всегда рядом с Олегом, он, несмотря на внушительные габариты, был как-то неприметен. Но все это была лишь видимость. Стоило кому-то просто повысить голос на Олега, как Алексей бросал такой грозный взгляд на обидчика, что тому моментально хотелось проглотить язык. Сразу же как из рога изобилия сыпались извинения, и разговор продолжался вовсе в иной тональности, а иногда и быстро сворачивался.

Ко всему прочему Охлопин был отличным водителем, великолепно знал любую марку машин и разговаривал с ними как с живыми существами. При этом и машины, словно ощущая его отношение, никогда не подводили Алексея: несмотря на десятилетний стаж водителя — ни одной даже ничтожной аварии. А работа с Олегом была отнюдь не сахар: иногда приходилось сидеть за рулем по шестнадцать, а то и больше часов, но Алексей никогда не роптал и стоически выдерживал темп работы Вишневецкого.

Войдя в кабинет, Охлопин молча уставился на Олега.

— Чего такой пасмурный, случилось что-нибудь? — спросил Вишневецкий, всегда улавливавший любое изменение в настроении своего телохранителя.

— Мама заболела, — эти простые слова он произнес с такой детской интонацией, и они прозвучали так трогательно в устах этого огромного детины, что Олег с огромным трудом удержался от улыбки.

— Так в чем проблема? Руки в ноги и дуй в Рязань. Мама — это святое. Заодно и моих предков навестишь, денег им завезешь, ну и поможешь, если что нужно.

— А как же ты?

— Не волнуйся, справлюсь. Две недели тебе хватит?

— Две недели? — удивился он. — Да мне и трех дней во как. — Он резанул ладонью по горлу.

— Ничего, заодно и отдохнешь как следует.

— Ты что, устал от меня? — обиделся Алексей.

— Еще чего! Просто завтра мы с Ладой уезжаем в Минск, тестя навестить.

— Тогда ясно… — успокоился Охлопин. — Самолетом?

— Нет, на «лексусе».

— Господи, так я пойду профилактику сделаю, Минск не ближний свет.

— Не суетись. Поезжай к матери, а я отправлю машину в автосервис, за сутки они справятся.