Приговор при свечах / Judgment in candlelight

Проклятие, вызванное первородным грехом, пало на землю и посредственно на человека. Когда грех дошел до убийства, проклятие падает уже на самого убийцу. Ввиду тяжести возложенного наказания – изгнания, упорство Каина сломилось и перешло в малодушие. «Наказание мое, – воскликнул он, – больше, нежели снести можно. Пусть всякий, кто встретится, убьет меня». Но это желание Каина, вызванное его отчаянием, было преступно и потому не могло быть исполнено. Как наказанный убийца, он должен был служить предостерегающим примером для других. Поэтому «всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро» (Быт. 4, 15). Поникшее, искаженное злодейством лицо его должно было служить знаком, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. Убийце оставляется жизнь, но со знамением осуждения и наказания – трясение головы и правой братоубийственной руки, чем предупреждались люди: не убивай Каина. Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим. 12, 19; Втор. 32, 35).

Каин есть в каждом человеке, – его зависть и злоба. А человек зло уничтожить не в силах, но побеждает зло добром (Рим. 12, 21), – в себе самом и, может быть, своим собственным примером. Причём, единственным способом – покаянием, то есть изменением ума плотского, которым судил Каин, на ум духовный, в котором рассуждал и освящался Авель. «Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Ин. 6, 63).

Человеческое общество в лице государственной власти обязано временно покарать преступника, достоверно установив его виновность в конкретном злодеянии. Однако убийцы после Каина предаются смерти по причине отсутствия милосердия у людей. Поэтому международным сообществом установлена презумпция невиновности в качестве гарантии от произвола людей, не победивших в себе палача – злой воли к убийству.

По наблюдениям Джима Каури, вице-президента Национальной ассоциации начальников полиции США, признаки, типичные для психопатических серийных убийц, в равной степени присущи политикам и мировым лидерам. Такие, как невероятное чувство собственного достоинства, убедительность, внешнее очарование, безжалостность, отсутствие угрызений совести и манипуляция другими людьми. Другими словами, тем, кто не скрывается от полиции, а обращается к ней. Каури отмечает, что подобный профиль позволяет своим обладателям делать то, что они хотят и когда они хотят, полностью игнорируя социальные, моральные или юридические последствия своих действий[10].

Презумпция невиновности как стержень уголовного правосудия в отношении предполагаемого убийцы подвигает сторону обвинения, при реальной возможности расстрела, не требовать ему смертной казни, оставить жизнь, лишив свободы на определенный уголовным законом срок.

Так происходит, когда председательствующий – судья при судебном рассмотрении уголовного дела предоставляет сторонам возможность реализовать свои процессуальные права и интересы. Однако эта возможность становится реальностью только в условиях, когда судья знает и умеет применить на практике механизм реализации в судебном заседании прав на защиту от обвинения и, в первую очередь, правил презумпции невиновности.

Как-то заслуженный прокурор обратилась к председательствующему по уголовному делу, в котором принимала участие в качестве государственного обвинителя и пошутила, что она осталась без работы в уголовном процессе. При этом межрайонный прокурор серьёзно добавила, что она намеревалась просить исключительную меру наказания для подсудимого в виде смертной казни – расстрела, но по исчерпывающим результатам судебного следствия она ограничится в своей обвинительной речи предложением о наказании в виде максимально возможного срока лишения свободы. Позиция прокурора казалась гуманной и объективно соответствовала установленным по делу фактам, поэтому судебная коллегия прислушалась к мнению государственного обвинителя.

А дело было так. Некто Мусин, не догадываясь, долгое время держал в страхе женское население того города, прокурором которого и была государственный обвинитель. Особенно тех из них, кто носил брюки. В подтверждение бедствия появились страшные находки в виде женских трупов с характерными признаками насильственной смерти. Общим для несчастных было сексуальное насилие и удушение. Боязливые женщины стихийно сплачивались на остановках, ожидая общественный транспорт для поездки на работу и обратно, ограничивали свои выходы из дома. Другие же относились к криминальным событиям в городе безразлично.