Приговор при свечах / Judgment in candlelight

Эмпирический путь познания заложен законодателем в конструкцию приговора и предполагает наполнение этого решения суда о невиновности или виновности подсудимого тем, что суд установил в судебном заседании, то есть новым знанием, соответствующим действительности. Между тем, копирование предположений органов дознания или следствия выходит за рамки законоположения о судебном приговоре, упраздняя правосудие. На этот случай правовая система защиты от обвинения в целом и презумпция невиновности в частности содержат дополнительную гарантию прав человека в уголовном процессе в виде особого мнения судьи, которое может быть использовано при обжаловании приговора вплоть до высшего судебного органа государства и Президента России, осуществляющего помилование.

1.3. Расстрел рабочих

Третий случай повлиял на персональный состав выездной сессии областного суда. Председательствующий – судья назначил рассмотрение уголовного дела о расстреле рабочих, как писала местная газета, двумя коренными жителями, – в районном центре. По списку народных заседателей областного суда в этом посёлке могли быть таковыми всего две женщины. Когда заседателей известили о деле, одна из них отказалась от участия в составе суда, мотивируя своими религиозными убеждениями. И это не был самоотвод, регламентированный уголовно-процессуальным законом. Поэтому в командировку поехали судья, народный заседатель и секретарь судебного заседания. Второй заседатель присоединилась к ним уже в районном суде, где и произошло рассмотрение уголовного дела.

Несмотря на то, что племянник брал всю вину на себя, а его дядя отрицал своё личное участие в убийстве, суд установил виновность каждого из них в убийстве гражданина К. и покушении на убийство гражданина С.

При этом судом установлено, что в ночное время вооружённые подсудимые ворвались в дом, где отдыхали пять человек, в том числе хозяин дома. Дядя из охотничьего карабина, а его племянник из снайперской винтовки открыли стрельбу, убив в упор К. и тяжело ранив С., который успел отвести упершийся в грудь ствол винтовки. После чего убийцы были обезоружены мужчинами, рисковавшими жизнью и находившимися в зоне обстрела, и переданы прибывшим по их вызову сотрудникам милиции. Эти героические мужчины немедля организовали доставку своего истекавшего кровью тяжелораненого товарища в больницу, где врачи спасли ему жизнь.

Невинно пострадавшие наёмные рабочие никакого отношения к убийцам не имели. Оба преданных суду человека были осуждены к длительным срокам лишения свободы[6]. Дядя умер в пересыльной тюрьме[7]. До того, как стать убийцей, в голодное время года он кормил в своей деревне одиноких, больных и неимущих людей, нуждавшихся в помощи. Он был внушительных размеров и клетка давила его, поэтому председательствующий разрешил ему давать показания, отвечать на вопросы и заявлять ходатайства сидя. Хотя узкая скамья подсудимых, ограниченная стеной и решёткой, была неудобной для этого великана. Отвечая на вопросы приезжего народного заседателя, он называл её бабушкой. В той местности такое обращение было приветливым и мягким. Член суда, к которой он так обращался, давно была на пенсии и не сердилась, но вопросов к этому подсудимому больше не имела. Эта добрая женщина значительную часть своей жизни отработала прокурором и по своей профессиональной привычке задавала вопросы «не в бровь, а в глаз». По совместительству она преподавала мудрость в государственном университете будущим юристам.

Три дня судебная коллегия по уголовным делам областного суда рассматривала это дело при большом стечении народа, отчего единственный в здании зал судебного заседания не вмещал желающих. Все три местных адвоката защищали двоих подсудимых. В ходе процесса один из адвокатов неожиданно пропал. Найти его вызвался добросовестный коллега, который до своей адвокатской практики работал начальником уголовного розыска в большом городе, а в недалёком будущем стал судьёй. Оказалось, что исчезнувший адвокат в обеденный перерыв пошёл в свой огород подкопать картофель, чтобы утолить голод. За этим делом между грядок на него напал сон. Осень только начиналась, в полдень солнце согрело людей и землю. А в ночной тишине, когда судья в холодном номере поселковой гостиницы работал над проектом приговора, слышался только бубен шамана…

В один из трёх дней судья видел женщину – народного заседателя, отказавшуюся от участия в деле в качестве судьи. Вид она имела монашеский. По священным канонам монахи не должны иметь своего мнения, тем более – особого. А при постановлении приговора в совещательной комнате, судья не вправе воздержаться от голосования. Выбор оказался верным, поскольку в правилах, которым она следовала, закрепились традиции духовности. Эта женщина содействовала правосудию, а не препятствовала его осуществлению.

Итак, изложенный многолетний правосудный опыт при комплексном культурологическом и юридическом подходе позволяет автору сформулировать своё понимание особого мнения, как: