Приговор приведен в исполнение. Тайна забытого дела. Тени над Латорицей

И неожиданно избавился он от гипноза Таниного превосходства, ее какого-то непонятного перевеса над ним. Снова вспомнил первый вечер, но уже не экстравагантные шутки, а тот сумасшедший и вместе с тем прекрасный разговор, когда морозной ночью бродили они по Киеву без цели и направления, сбивая рукавицами с заборов нетронутый снег, болтали обо всем на свете и даже забыли, что в теплых парадных можно было и поцеловаться.

Единственное, что беспокоило его сейчас, — это посещение подполковника милиции из Киева, который назвался Дмитрием Ивановичем Ковалем. Коваль недолго пробыл в изоляторе. Поблагодарил Павла за задержание опасного преступника и пообещал похлопотать о награждении.

Уже прощаясь, словно между прочим, спросил:

— Вы знаете Таню Красовскую?

— Да, — ответил Павел, чувствуя, как замерло сердце. — С ней что-нибудь случилось?

— Сейчас все в порядке. Но я думаю, ей будет приятно узнать, что вы хорошо выполнили свой долг.

— Ага, — сказал Павел, ничего не понимая, и теплая кровь снова прилила к его лицу. — Откуда вы о ней знаете?

— Служба у меня такая, — усмехнулся подполковник. — Не исключено, что она приедет сюда.

Перед ним словно и сейчас стоял пожилой офицер в милицейской форме и доброжелательно поглядывал на него умными внимательными глазами. Не может быть, чтобы он шутил. Хотя Павел всегда говорил о милиции не иначе как в ироническом тоне, — этот офицер невольно вызывал к себе уважение. Нет, такой попусту говорить не будет. Но как Таня попадет сюда? И все-таки откуда он знает ее и, главное, о их знакомстве и дружбе?

За окном послышалась команда: «Разойдись!»

Много отдал бы сейчас Онищенко, чтобы повернуться на бок и выглянуть во двор, где ребята отдыхают после занятий.

Он услышал шаги под окном, где-то совсем близко, потом — негромкие голоса.

— Заглянем? — Павел узнал голос Стасюка.

— А если спит?

— Все равно время обеда.

— Стасюк, не лезь в окно! Когда ты научишься входить в дом, как нормальный человек, — через дверь? — это сказал Пименов.

Павлу хотелось крикнуть, что он не спит и не собирается спать и что можно войти в дверь или влезть в окно — все равно он будет очень и очень рад. Но передумал. Пускай идут обедать. Потом, в свободный час, зайдут и, если захотят, весь час смогут просидеть.

Не оставляла одна мысль: откуда подполковник Коваль знает о нем и Тане? И Павел решил попросить кого-нибудь из ребят написать Тане под его диктовку письмо. Но кому можно доверить свои чувства? И неожиданно для самого себя он понял, что выбор его падает на сержанта Пименова.

3

— Таня?

Дмитрий Иванович увидел ее на скамейке, за кустарником. Девушка сидела спиной к аллее, но он сразу узнал ее по высоко поднятым плечам и по тому, как она держала голову — слегка набок.

Дело об убийстве семьи Иллеш милиция уже полностью передала прокуратуре, которая проводила предсудебное следствие, и подполковник Коваль мог возвращаться в Киев. Закончив работу, он пошел погулять в парк, где после пропитанных табачным дымом, удушливых вечеров за письменным столом часто мечтал о Ружене.

На этот раз приятные мысли не появлялись. Из сознания медленно уходили все эти клоуны, длинные, маркелы, «братья симеоны», шеферы и локкеры, и Коваль чувствовал себя крайне утомленным.

Таня резко обернулась на его голос и посмотрела на него с удивлением:

— Вы?

— Можно с вами посидеть?

Она кивнула.

Коваль тяжело опустился на скамью.

— Хорошо здесь. Прохладно. — Он умолк, задумался, а затем спросил: — Вы впервые в этих местах?

— Впервые.

— Я тоже. Ну что, видели своего героя?

— Только что с заставы. Утром лечу домой.

— Мы с дочкой тоже завтра едем. Поездом. А вы зачем самолетом? Еще разок взглянули бы на горы. Вы ведь художница.

— В поезде жарко, а главное — скорее хочется домой. Не могу я здесь больше.

— Жара и в самом деле ужасная.

— Мне всегда жаль тех, кто летом сидит в закрытом помещении.

— Но вы ведь тоже работали в закрытом помещении. Как мне помнится, художником-декоратором.

— Я не обязана была высиживать восемь часов. И в театре прохладно, сквозняки. Послезавтра, — вздохнула Таня, — заканчивается отпуск. И провела я его, горько подумать, как граф Монте-Кристо — за решеткой. Надеялась еще в Прибалтику съездить, на Рижское взморье. А теперь уже времени не осталось. Скажите, пожалуйста, Павла действительно могут наградить за то, что он кого-то там поймал?

— Вполне возможно. И отпуск дадут недели на две, а то и больше.

— Правда? Вот было бы чудесно! Он по Киеву соскучился.

— А знаете, кого он поймал?

— Откуда мне знать? Сказал, какого-то бандита.