Приговор судьи

– То место, куда они попали, называют «тупиком забвения», там и находится база ханхов, – лидер повстанцев поспешил внести ясность в этот вопрос.

– Что ты сказал?! – меня как током ударило. – «Тупик забвения»?!

– Интересно все складывается, – высказал свое мнение Загребельный после того, как Гром кивнул. – Значит наш друг Мурат Ертаев где-то здесь, совсем неподалеку.

– Ваш друг в «тупике забвения»? – переспросил Олег.

– Вроде там, – подтвердил я.

– Давно?

– Полагаем около недели.

– Тогда может еще и цел, – произнеся это, мой сын болезненно скривился. – Правда надолго ли…?

– Это ты намекаешь, что из него подкидыша могут сделать? – догадался я.

– Либо подкидыша, либо кого похуже. – В ответ на наши требовательные испытывающие взгляды командир «серых» пояснил: – Ханхи там что-то с пленными делают. Что-то очень жуткое. Люди в серых тварей превращаются. Пару раз такое видел, что потом несколько дней ни пить, ни есть не мог, все блевать тянуло.

После слов Олега в воздухе повисла гнетущая тишина. Все мы уже успели навидаться. Кто больше, кто меньше, хотя для понимания сути дела особо много и не требовалось. Чего только стоил вид того безголового трупа, который мы нашли около периметра. Теперь понятно, это был человек. Судя по трусам и по тельняшке, наш брат военный. Бедолаге как-то удалось вырваться из рук своих мучителей, после чего он побрел к единственному месту, где имелась хоть какая-то надежда отыскать помощь – сюда, к железному морю. Не уверен, был ли этот человек в своем уме. Скорее всего, лишь отчасти, оттого и попер прямиком на охранную систему. А может сделал это специально, может такая жизнь ему была уже ни к чему.

– Когда мы вошли, – прервал молчание Леший, – среди дозорных был один очень странный человек.

– А-а-а, Илюшенька, наверное… – с пониманием протянул Гром. – Некоторые уроды таких бедолаг гоблинами обзывают. Само собой, я такой херни стараюсь не позволять, но иногда все же случается. Люди то разные собрались, и гнильца тоже имеется. А что касается Илюшеньки, то он уже давно здесь. Сбежал вместе с двумя мужиками. Те его не могли бросить. Говорили, другом их был закадычным. Только Илюшенька почти ничего из прошлого не помнит. Мы его тут всему заново учили, как младенца. Оттого и имя к нему прилипло детское. Да он и сейчас почти как ребенок.

– На кой же черт вы его в дозор ставите, раз у него с головой не все в порядке? – резонно поинтересовался чекист.

– С головой может и не в порядке, – хмыкнул Олег, – зато он половчее и побыстрее любого из нас будет.

– Это у него одного подобные атлетические способности развились, или мутанты все такие? – Леший многозначительно поглядел на рассказчика.

– Разные бывают, – Гром рассеял тревогу подполковника ФСБ. – И далеко не все из них злобные монстры. Большинство просто несчастные, в общем-то, безобидные калеки.

– Как они сюда попадают, и как людям удавалось вырваться с базы? – я решил выяснить уже давно мучавший меня вопрос. – Там же наверняка все предусмотрено: охрана, защитные системы и все такое прочее…

– Сложно сказать, – сын пожал плечами. – Полагаю просто везение. Когда внутри тысячи пленных, то рано или поздно кому-нибудь может и подфартить, как вашему Кальцеву, например.

– Тысячи? – я был поражен.

– Тысячи, – подтвердил Олег. – Одни в анабиозе. Лежат в металлических ячейках, дожидаются своей очереди. Другие в обезьяннике, уже при самой лаборатории или цехе, как наши ее прозвали. По рассказам, там и правда все как в цеху. Конвейер, на котором люди к разным установкам транспортируются, а после завершения «процедур» назад в клетки или в топку, если кто не выдержал и дух испустил.

– О целях этих экспериментов имеются какие-нибудь догадки? – поинтересовался чекист.

– Черт его знает, – Олег тяжело вздохнул. – Ханхов ведь не поймешь. Другие они, совсем другие. – Затем он очнулся и негромко добавил: – Как мне показалось, женщины их больше всего интересуют. Когда нас с кораблей выкуривали, ханхи за ними в первую очередь охотились. И еще, все женские трупы, которые мы находили… Короче все они были либо беременными, либо со вспоротыми животами. А одну девушку мы спасли. Так у нее вскоре пакостный урод родился. Она его сама зарубила и пообещала, кто ей напомнит об этом, тот очень пожалеет.

– Опыты по скрещиванию… – задумчиво протянул подполковник ФСБ.

– Ты говорил о них, когда рассказывал о подземных базах чужих, которые прятали гребанные янки, – напомнил я.

– Вообще-то я говорил о генетических экспериментах, – напомнил Леший.

– А это не одно и то же?

– Раньше я полагал, что нет. Ошибочка, значит, вышла… – Андрюха нахмурил свой блестящий от мази лоб и тут же быстро затараторил: – Кого и с кем пытаются скрестить? Для чего? Причем настолько упорно, да к тому же уже много лет. А сейчас так вообще работы развернулись с невиданным доселе размахом. Слыхал, тысячи подопытных?

– Как кого с кем? – вместо меня ответил очень удивленный Олег. – Вы меня не поняли, что ли? Конечно же нас, людей и ханхов.

– Ханхов… – Леший с горестной ухмылкой поглядел на моего сына. – Эх, сержант, знал бы ты что говоришь…