Приговоренная. За стакан воды

— Я испугался, — продолжал он, — и понимал, что если они увидят меня, то изобьют тоже. Поэтому я сбежал из деревни и дождался, пока на реке стемнеет. В потемках я незаметно вернулся домой, чтобы увидеться с детьми. Жозефина возилась с ними во дворе. Увидев меня, она расплакалась. «Ашик, это ужасно, они забрали Азию. Ее обвиняют в богохульстве из-за того, что случилось во время сбора ягод». Я понял, что это очень серьезное обвинение, и попросил Жозефину присмотреть за детьми: мне нужно было спрятаться.

Мое сердце болезненно сжалось при взгляде на измученное лицо мужа. Ашик рассказал дальше о том, как через двадцать дней после моего ареста он с детьми окончательно покинул наш дом.

В Иттан Вали им угрожали смертью, ведь их тоже считали богохульниками, хотя их вины в этом было еще меньше, чем моей.

Но мы семья, поэтому все обречены.

4 Смерть через повешение

8 ноября 2010 года судьи совещались пять минут, и приговор обрушился на меня, как гром небесный.

«Азия Норин Биби, на основании статьи 295-С кодекса Пакистана суд приговаривает вас к смертной казни через повешение, а также к штрафу в размере 300 000 рупий».

Судья поднял молоток и с силой опустил его на подставку. Эхо разнеслось по всему залу, и не успело оно стихнуть, как толпа взорвалась овациями, поддерживая это решение. Я заплакала. Я была одна против всех, под охраной двух полицейских, по лицам которых было видно, что они тоже довольны приговором. И некому было разделить со мной скорбь — ни адвоката, ни семьи не было рядом. Так что я обхватила голову руками и проливала слезы, не в силах больше видеть всех этих людей, исполненных ненависти и рукоплещущих тому, что бедную крестьянку обрекли на смерть. Теперь я их не видела, но все еще слышала, как они хлопали, поддерживая судью Навида Икбала. «Казнить ее! Казнить! Аллах акбар!» Я подняла глаза. Все было как в тумане, и все же я увидела, какой радостью лучились лица проповедников, пришедших специально чтобы поприсутствовать на моем процессе. Когда они встали с кресел, бурлящая толпа все еще продолжала аплодировать. Те, кто жаждал зрелищ, получили, чего хотели.

Вскоре здание суда заполнилось восторженной ордой, которая сносила двери и скандировала: «Отомстим за Пророка! Аллах велик!» Мои охранники, вероятно, решили, что пора покинуть помещение, пока ситуация не вышла из-под контроля. Они вывели меня из дворца правосудия через потайную дверь и бесцеремонно швырнули в кузов фургона, как старый мусорный мешок, будто после приговора они перестали считать меня человеком. Потом они привязали меня к лавке, как дикого зверя.

Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, и только пыталась отыскать глазами краешек окна без решетки, чтобы выглянуть наружу. Я знала, что Ашик в этот момент был где-то тут, но не могла увидеть его.

За несколько дней до заседания суда он пришел навестить меня и предупредил:

— Если я войду в зал, меня могут линчевать… Я буду стоять снаружи, совсем рядом, и ждать приговора. Не обижайся, Азия, мы увидимся с тобой позже.

— Да, я понимаю, как это опасно. Не переживай, все будет хорошо, ведь я невиновна.

Ашик широко улыбнулся.

— Конечно, все скоро закончится. И давно пора бы, ведь ты уже больше года сидишь в тюрьме. Хорошо, что этот процесс наконец-то состоится. Мы с детьми уже все подготовили, чтобы устроить праздник, когда ты вернешься в родительский дом. Знаешь, нам будет довольно трудно перебраться обратно в Иттан Вали.

Я заплакала от радости при мысли о том, что смогу выйти из тюрьмы и воссоединиться с семьей.

— Жаль, что мы не сможем вернуться в наш дом, в нашу деревню, но так действительно будет разумнее. И потом, я бы не смогла больше жить в нашем старом доме, помня сколько ярости обрушилось там на меня.

Впервые за долгое время мы с Ашиком расстались с легким сердцем. Мы не говорили этого вслух, но оба верили, что в последний раз видимся в тюрьме, ведь после заседания суда я выйду на свободу.

Как же тяжело мне было в первые часы после того, как меня приговорили к смерти…

Когда меня снова заперли на два оборота в гнилой яме, которую я надеялась больше не увидеть, я была совершенно опустошена. Казнь через повешение… какой ужас! И будто им мало моей смерти, я еще должна была заплатить 300 000 рупий. Но у меня никогда не будет таких денег. Почему они так ополчились на меня? Я должна заплатить за то, чтобы меня убили?

Я вспомнила, возможно, решающий момент: за минуту до того, как судья вынес приговор, я приложила большой палец к документам, которые не могла прочитать. Как же наивно было полагать, что меня освободят потому, что я невиновна… Снова и снова прокручивая в голове всю историю, я никак не могла поверить, что это конец.

Я стала жертвой ужасного недоразумения.

Пусть люди слепы, но мой Господь и Дева Мария знают, что я не совершила ничего плохого и не заслуживаю таких страданий.