Приговоренные к безумию

– Мне не по себе, если я хоть раз в две недели не получаю по физиономии. Так что можешь не стес­няться.

Стоило им войти в вестибюль больницы, к ним тут же кинулась дюжина репортеров в расчете на информацию.

– Никаких комментариев! – огрызнулась Ева.

– Вы вели переговоры по поводу освобождения капитана Райана Фини. Почему отдел убийств при­нимал в этом участие?

– Без комментариев.

– Наш источник в полиции заявил, что детектив Кевин Хэллоуэй стрелял в своих коллег, взял в за­ложники капитана Фини и впоследствии был убит.

Ева резко обернулась:

– У вас что, нелады со слухом? Или вы не пони­маете, что значит «без комментариев»?

– Вы ликвидировали детектива Хэллоуэя, пыта­ясь освободить капитана Фини? Ева сверкнула глазами:

– Майор Уитни вместе с шефом полиции и мэром Нью-Йорка в течение часа информирует СМИ о сегодняшнем происшествии. Если вы про­голодались, можете погрызть эту кость. Я здесь, чтобы навестить пострадавшего друга.

– Почему он это сделал? – крикнул кто-то, когда Ева уже пробилась к лифтам. – Что за копы у вас работают?

– Копы, которые обязались защищать даже таких стервятников, как вы! – Шагнув в кабину, Ева так сильно ткнула кулаком в стену, что пожилая женщина с огромным букетом испуганно забилась в угол. – Я не позволю этим шакалам залезать мне под кожу… Черт возьми, я не узнала, на каком он этаже…

– Зато я узнал. На двенадцатом. – Рорк ослепи­тельно улыбнулся их пожилой спутнице. – Вам на какой этаж?

– Я могу выйти где угодно… – Женщина заме­тила оружие, торчащее из-под жакета Евы.

– Все в порядке, – успокоил ее Рорк. – Она из полиции. У вас прекрасный букет.

– Да. Моя внучка только что родила мальчика.

– Поздравляю. На каком этаже родильное отде­ление? Ах да, на шестом. – Когда лифт остановил­ся, Рорк повернулся к женщине, загородив от нее Еву. – Надеюсь, с матерью и сыном все в порядке?

– Да, благодарю вас. Это мой первый правнук. Его назвали Люк Эндрю. – Косясь на Еву и при­крываясь букетом, как щитом, женщина выскольз­нула из лифта.

– Неужели я выгляжу так, словно для разминки топчу ногами старых леди? – осведомилась Ева.

Рорк склонил голову набок:

– Ну, вообще-то…

– Лучше придержи свой шелковый язычок!

– Прошлой ночью ты говорила совсем другое.

Ева рассмеялась и быстро зашагала к палате. Но улыбка тут же сошла с ее лица, стоило ей увидеть Пибоди, сидящую возле койки, на которой лежал Макнаб.

Его глаза были закрыты, а лицо казалось белым даже на фоне простынь. Без сережек и прочих по­брякушек он выглядел слабым и беспомощным. «Какие у него худые плечи», – подумала Ева. Брос­кая и яркая одежда Макнаба скрадывала худобу, а убогое больничное облачение ее только подчерки­вало. Глянцевые светлые волосы казались чужерод­ным элементом.

Ева ненавидела больницы, где людей раздевали догола и оставляли одних на узких койках с прибо­рами, отсчитывающими каждый их вздох.

– Никак нельзя забрать его отсюда? – услыша­ла она собственный голос.

– Я это устрою, – шепнул Рорк ей на ухо.

Конечно, устроит! Он, как всегда, думает о деле, пока она стоит в дверях, полностью утратив присут­ствие духа. Сердясь на себя, Ева шагнула в палату.

– Пибоди!

Ее помощница обернулась, и Ева увидела, что она плачет.

– Он опять отключился. Доктор говорит, что с ним будет все в порядке, но заряд был очень силь­ный… Спасибо, что позволили мне поехать с ним.

– Я слышала, что он пришел в себя еще там, в электронном отделе, а это хороший признак.

Пибоди сделала глубокий вдох.

– Макнаб то приходит в сознание, то снова от­ключается. Он плохо помнит, что произошло, но го­ворит связно. Мозг вроде бы не поврежден, но на­грузка на сердце была очень сильной, и медики бес­покоятся, что пульс все еще неровный. К тому же у него отнялась правая сторона. Они думают, что это временно, но пока он не может пошевелить ни пра­вой рукой, ни правой ногой.

– Придется прыгать на одной ноге, – послы­шался тихий голос.

Все сразу же посмотрели на Макнаба. Его глаза оставались закрытыми, но рот кривился в улыбке, от которой у Евы сжалось сердце.

– Вы нас слышите, Макнаб?

– Конечно, лейтенант. – Он попытался глот­нуть. – Я могу выпить воды или еще чего-нибудь? Лучше пива.

– Обойдетесь водой. – Ева схватила чашку и поднесла соломинку к губам Макнаба. Сделав два маленьких глотка, он повернул голову.

– Что-то я не чувствую запаха цветов. Когда че­ловек попадает в больницу, ему полагается прино­сить цветы.

– Меня отвлекли по пути в магазин подарков. – Ева постаралась улыбнуться. – Пришлось отогнать нескольких репортеров.

Макнаб открыл зеленые глаза. Они были мутны­ми – Ева не знала, от наркотиков или от боли, но одно было не лучше другого.

– Вам удалось вытащить капитана? Я не могу вспомнить…

– Он навестит вас, как только закончит бумаж­ную работу. С ним все в порядке.

– А с Хэллоуэем?

– Он не выжил.

– Господи! – Макнаб снова закрыл глаза. – Что произошло?

– Я жду, что вы мне расскажете.

– Я… я не в состоянии точно вспомнить…

– Когда придете в себя, мы поговорим об этом.

– Раз вы меня не торопите, значит, мои дела плохи. Пибоди, если я окочурюсь, ты получишь мою коллекцию видео.

– Это не смешно.