Приговоренные к приключениям (СИ)

— Вот же черт! — Фараон, до этого спокойный, как танк, вдруг изрыгнул длинное латинское ругательство, поминающее сношения с онаграми, верблюдами и свиньями в разных сочетаниях, и досадливо плюнул. Сулла, которого мы уже не стеснялись совершенно, ухмыльнулся, слушая эту словесную конструкцию.

— Что такое, Авл Мурий? — спросил он. Потом встревожился:

— Только не говори, что у тебя больше не осталось этого чудесного жидкого огня! «Вис-ки», — проговорил он, тщательно выделяя слоги. — нет-нет, я не переживу такой утраты!

— Этого виск-ки, — подражая римлянину, ответил Фараон, — у меня еще добрых полмешка! Нет, тут другое.

Он поколебался, глядя на повара, потом вздохнул:

— Нет, твои ножики для этого поганого дела я просить не стану… Обойдусь кинжалом — о, вот этот подойдет, — он подобрал пугио, валяющийся рядом с трупом бандита, которого заколол Сулла. — Так, где там этот жмурик, которому я попал в грудь?

— Ты что собрался делать? — оторопело спросил Варфоломей, глядя, как валлиец со зверским выражением лица примеряется кинжалом к трупу с дыркой в груди.

— Корректирую историю обратно! — хмуро отозвался его товарищ. — Представляешь, вот приедут сейчас из Рима какие-нибудь дознаватели, заберут эту тушку и начнут ее вскрывать, чтобы понять, от чего отбросил копыта бедолага? А там — здоровенная никелированная пуля! И вся история насмарку!

Вар не смог удержаться и громко заржал.

— Не смешно, — обиженно сказал Фараон.

— А по-моему — очень смешно, — всхлипывая от смеха, ответил повар. — Вот смотри: во-первых, на свою виллу Луций Корнелий Сулла Феликс вообще может никого не пускать, если ему заблагорассудится. Это так, Луций Корнелий?

— Так, — спокойно, даже как-то безмятежно подтвердил Сулла, который успел крепко приложиться к кубку и с непонятным выражением лица разглядывал двоих пришельцев из будущего.

— Так, — подытожил Вар. — Теперь дальше. Про вторую пулю ты и не вспоминаешь. А она, между прочим, разворотила жбан вон тому блондинчику и преспокойно улетела дальше, приземлившись черт знает, где. Нати ее будет ой как непросто. И, наконец, в-третьих, — он понизил голос и заговорщически наклонился к Фараону, чувствуя, как в ноздри шибает почти забытый со времен армии, медный и густой запах человеческой крови.

— Что — в-третьих? — насупившись, спросил Фараон.

— Здесь не вскрывают трупы, чтобы установить настолько очевидную причину смерти! — снова жизнерадостно заржал совершенно бездушный повар, которого никак не смущали свеженарубленные трупы.

Отсмеявшись, он выставил вперед ладони:

— Нет, но если ты хочешь, например, провести сеанс гадания на потрохах, то без проблем!

— Так ты что, еще и гаруспик, Авл Мурий? — заинтересовавшись, вклинился в разговор Сулла. — Ты гадаешь на печени? Или тебе нужны какие-то другие внутренности? Я думал, для этого используют печень овцы…

Для Варфоломея это стало последней каплей: взвыв от смеха, он сложился пополам и стал хохотать — до икоты, вытирая кулаками слезы, выступившие на глазах.

— Нет, что ты, Луций Корнелий! — с ужасом отозвался валлиец. — Я так, просто…

— Не стесняйся, друг! — благодушно успокоил его римлянин. — Если нужен особый инструмент, ты только скажи. У меня в коллекции есть одна редкость: говорят, этрусские гаруспики в стародавние времена пользовались такими, чтобы извлекать печень одним движением. Где-то тут он валялся… я, помню, спьяну хвастался им перед актеришками…

Кряхтя, Сулла полез под стол, загремел там чем-то, и, наконец, выпрямился, держа в руках…

Вар с изумлением уставился на этот предмет и еще раз протер глаза: теперь уже чтобы убедиться, что его не подводит зрение. В руках у хозяина виллы была… да нет, не может такого быть… была малая пехотная лопата, в точности похожая на ту, которую в 1870 году запатентовал, или еще запатентует, датчанин Линнеманн. Только этот инструмент был целиком отлит из позеленевшей бронзы и сплошь украшен каким-то замысловатым орнаментом.

Вар сел на плитку дорожки, махнул на все рукой и снова принялся хохотать, глядя на вытянувшееся лицо Фараона.

— Вы… меня… убьете… друзья! — проикал он. — не… могу… больше!

— Да тьфу на вас! — в сердцах выразился валлиец, отшвырнул пугио и широкими шагами, решительно, подошел к столу. Взял валявшийся опустевший кубок, выдернул пробку из бутылки «Буннахевена», налил кубок чуть ли не до половины. Выдохнул и неколькими глотками осушил до дна. Закусил остывшим ломтиком пиццы.

— Силен, мужик, — по-русски прокомментировал это священнодействие Варфоломей.

— С кем поведешься, — так же, по-русски ответил Фараон и содрогнулся: — Ой, как хорошо пошло-то…

Вилла как-то незаметно заполнялась людьми. А точнее — рабами, и Вар приметил как минимум одно знакомое лицо — вилика-управляющего Батия. Правда, сначала вокруг сада обошел центурион Марк Скарон, который очень внимательно изучил каждого покойника, и потом задумчиво и с явным уважением покосился на гостей Суллы. Поймав его взгляд, Вар вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.