Приговоренные к приключениям

— Да, дела, — вздохнул я, скорчив опечаленную физиономию. Джон еще раз крепко тиснул мне ладонь и устремился к Гарретту, о чем-то беседовавшему с помятым бледным барменом, который, сокрушенно качая головой, расставлял в буфете за стойкой уцелевшие бутылки.

— Эй, Джон! — окликнул я парня. Тот притормозил и вопросительно уставился на меня. И я не удержался от хулиганского вопроса.

— Поделитесь секретом — почему писательство? Я-то думал, здесь, на Юконе, все только и думают, как бы поймать удачу и намыть золота, чтобы хватило на всю жизнь.

— Да нет никакого секрета, — Чейни ухмыльнулся, — Золото, это ведь кому как повезет. Вот мне — не повезло. Почти год я колотился на своем участке, который мы еще с парой ребят застолбили недалеко отсюда. И ничего, только крупицы, которых хватит на стаканчик местного виски, не больше. Да, похоже что золото — это не мое. Но знаете что, мистер?

— Что?

— Я не жалею, вот что. Кто прошел перевал Чилкут, тому уже наплевать на все эти городские дрязги. Смешно вспомнить, ей-богу, по каким только пустякам я переживал, пока жил в Калифорнии! Сейчас все это в прошлом, как будто случилось лет сто назад. Зато я понял, что мне хорошо удается поймать на карандаш местный… как это сказать?

— Колорит? — подсказал я.

— Вот-вот, точно, именно колорит! Теперь пишу, как проклятый, а скоро двинусь обратно, на юг. В голове полно сюжетов, чертова уйма идей.

— Знаете, что, Джон? Когда будете печатать свою первую книгу, назовите ее «Сын волка». Бесплатный совет. Честное слово, читателям понравится.

— «Сын волка»… — Джон Чейни медленно, почти по складам произнес это название и задумчиво глянул на меня острыми живыми глазами. — А что, очень хорошо. Пожалуй, прислушаюсь к вашему совету, мистер Безымянный Герой.

Я рассмеялся, потом толкнул дверь. Из дверного проема хлынул поток морозного воздуха, с клубами густого пара. Я поежился.

— Уходишь? Так быстро?

Я захлопнул дверь, сокрушенно покачал головой, распрощавшись с мыслью покинуть танцзал в скором времени, и снова обернулся. Брюнетка, придерживая шаль на груди, стояла и смотрела на меня с ехидным прищуром.

— Куда бежишь, герой?

— Ну… — пробормотал я, чувствуя, как щеки начинают предательски пылать, — надо бы завершить кое-какие дела.

— Завершишь, — сказала девушка серьезно. — Потом. А сейчас — дай руку и пойдем со мной.

И я пошел. А вы бы как поступили? Почему-то у меня была твердая уверенность, что «Дубовый лист» без меня сегодня никуда не денется. Вот знал я это, и все тут.

Фараон и Вар

Вернулся я под утро. Фараон, который, судя по его виду, глаз не сомкнул, встретил меня коротким хмыканьем, хотел было что-то сказать, но пригляделся и передумал. Потом рассмеялся и посоветовал:

— Вар, ты бы морду вытер. Помада в этом временном периоде жутко липучая.

— Уже вытирал, — буркнул я. — Только платок привел в полную негодность, больше никакого эффекта. Сейчас, возьму что-нибудь покрепче.

— Пемзу возьми, — насмешливо посоветовал Фараон, — эта штука враз поможет.

— Спасибо, ты такой добрый, компаньон, — широко оскалился я в ответ.

— Кстати, что там случилось-то? — полюбопытствовал валлиец, привычными, доведенными до автоматизма движениями протирая полотенцем стаканы и стопки.

— Обычное дело, перестрелка, — я пожал плечами.

— Двадцатый век на носу! — возмутился хозяин паба. — Никакой, понимаешь, культуры обслуживания!

— Ну почему… — возразил я, вспоминая прошлую ночь. — Есть культура… и ой какая культурная, я тебе скажу…

— Ага-ага. То-то я смотрю, на тебе эта культура оставила целый ряд несмываемых отпечатков.

— Все бы вам, дорогой друг, — с чувством произнес я, закончив оттирать лицо и бросая полотенце в мусорную корзину, — глумиться над высокими чувствами!

Потом я стянул рубашку и почесал грудь. Фараон поднял брови.

— Ого, — только и произнес он. Я недоуменно замер и поспешил к зеркалу.

Да уж. Действительно «ого».

Татуировка с Катриной выглядела так, будто ее сначала нанесли порохом, а потом этот порох подожгли. В самом центре ладони синьориты Катрины, которой она кокетливо помахивала на цветном рисунке, виднелся четкий круглый след. От пули.

Значит, мне только показалось, что я успел увернуться… Зато все остальное, похоже, не показалось.

Люстра в зале тяжело заскрипела. Мы оба, не сговариваясь, подняли глаза к потолку. На одном из рожков, временно превратившихся в керосинку, гордо восседал Мануанус. Закутанный во что-то невообразимое. Это что-то представляло собой жуткий калейдоскоп из шерсти, ниток, какой-то неопрятной пряжи и клочков меха.

— О-о, — простонал Фараон, глядя на это безобразие. — Теперь я знаю, как выглядит аллергия.

— Воть! — пискнул щетинистый монстр, гордо, как фотомодель, поворачиваясь то одним, то другим боком и демонстрируя изделие больного разума. Потом он достал откуда-то деревянные палочки для еды и победно потряс ими в воздухе. — Воть! Я связаль! Не мерзь!