Приговоренные к приключениям

«Дубовый лист» слушал внимательно, не перебивая. Только поскрипывал старыми стенами, шевелил на ветру ставнями. Вздыхал понимающе.

И однажды все началось сначала. 

В тот вечер Бриан, как обычно, проводил последних выпивох, потом закрыл дверь паба, проверил засов и погасил свет, щелкнув старинным выключателем с витыми проводами. Поднялся по скрипучей лестнице наверх, к себе в комнату, которую помнил с детства. Выкурил пару сигарет, без особого вдохновения пощелкал клавишами пишущей машинки. И лег спать.

Проснулся он от непонятного шума за окном. Сквозь занавески пробивался яркий свет, в солнечном луче кружились пылинки. За стеклами снаружи шумела многоголосая толпа. Полусонный Бриан, ничего не понимая, натянул старенькие джинсы, клетчатую рубаху, умылся и подошел к двери. А в нее уже долбил чей-то нетерпеливый кулак. Парень отодвинул засов и распахнул дверь.

— Дальше вообще как в тумане, — Фараон поерошил густую бороду, воткнул окурок в пепельницу и покрутил его с силой туда-сюда. — За дверью — чужой город. Улица, дома старинные, каменные. Точно не Уэльс, вообще никак. Погода что надо, тепло и солнечно, хотя еще вечером было сыро, дело-то к поздней осени… И толпа шумит. Все веселые, руками машут, костюмы чудные, как будто на карнавале. Стою в дверях и думаю: «Что, твою мать, происходит? Это ж точно карнавал!» Тут подбегает чернявый мужик, зубы скалит, что-то быстро-быстро мне говорит. Мол, синьор, как насчет стаканчика граппы честным трудягам в этот славный денек, когда все веселятся? Да без проблем, говорю, дружище, прошу, бонджорно. И тут меня как пыльным мешком — какая граппа, блин? Какое бонджорно? Что за дела? А компания уже в пабе — смеются, трещат… да по-итальянски же, думаю, точно! И я все понимаю, а что гораздо интереснее — отвечаю без запинки. Ноги сами за стойку меня принесли. Помню, что хватаюсь за первую попавшуюся бутылку, а на ней этикетка совсем не та, что должна быть. Ну не было у меня в пабе никакой граппы, понимаешь? Кому она в Уэльсе нужна?

Варфоломей, судя по серьезному лицу, понимал, осознал и проникся.

— Вот-вот… А сейчас не только граппы полно, но и обстановка совсем другая. Стены кирпичные, столы с каменными столешницами, плиткой выложены. Все по-другому! Ладно, думаю. Достаю эту бутылку, тут вся компания зашумела разом. «О-о, — говорят, — отменный выбор, синьор не из жадных! И как это мы раньше такую тратторию мимо глаз пропускали?» «Да мало ли, — говорю, — как бывает. Сегодня всем за счет заведения, пейте от души, только чтобы без драк, ладно?» «Граци ди куаре, — отвечают, — мы ж не шпана какая, мы с пониманием». Ну, а дальше как обычно. Люди заходят, приходят, деньгами об стойку хлопают. Принимаю, наливаю, балагурю. И так до вечера. Весь в помаде был, местные красавицы так благодарили за вино.

Уже к полуночи, когда утомившиеся гуляки разбрелись, Бриан устало потащился к умывальнику — ополоснуть лицо, хоть как-то взбодриться. И ошеломленно замер у зеркала. В отражении на него глядел крепкий мужчина с густыми черными усами, квадратным подбородком и шевелюрой цвета воронова крыла. И загар у мужика тоже был совсем не английский — типичный итальянец, Бриан повидал таких в Лондоне.

Сил ужасаться или паниковать не оставалось совсем. Хотелось только спать. Так он и поступил. Утром оказалось, что за окнами австралийский пейзаж, а холодильник за алюминиевой стойкой доверху набит бутылками ледяного «Фостерса» и «Купера». Бриан призвал на помощь всю свою выдержку, отшлифованную в колледже, сел на стул, проделал несколько упражнений тибетской дыхательной гимнастики и тихо спросил окружающее пространство:

— Это ты, что ли, по-своему распорядился?

Паб молчал, но несколько стульев скрипнули, и молодому человеку послышалось отчетливое «да».

— Ну спасибо, — растерянно сказал он. — И что мне теперь со всем этим делать?

Ответа Бриан не дождался. Ничего странного: пабы, в общем-то, малоразговорчивы.

— Погоди, — дотошный Варфоломей, что-то записывавший на листке блокнота, наморщил лоб. — Получается, твой «Дубовый лист» скакал туда-сюда, но это было в нашем времени? А как тогда…

— А вот так, — кисло отозвался Фараон. — Внезапно.

Однажды, когда он проснулся утром и уже привычно поглядел в зеркало, чтобы обнаружить там ничем не примечательное лицо европейца, внизу, в зале, послышались чьи-то шаги. Бриан выскочил на лестницу в одних брюках, зато прихватил отцовский дробовик, который теперь на всякий случай держал возле кровати. Повода им воспользоваться, правда, еще ни разу не случалось, но юноша отлично помнил слова деда: «Если ружье есть, но не пригодилось — это лучше, чем если его нет, когда надо стрелять».

Внизу, за столом обычной американской придорожной забегаловки, в которую превратился «Дубовый лист», сидел какой-то бродяга в длинном черном плаще и размешивал сахар в чае, дымящемся в большой железной кружке. Услышав шлепанье босых ног по ступенькам, бродяга поднял глаза, и Бриан поразился его измученному, худому лицу.