Приговоренные к приключениям

— Похоже было, — Фараон подумал несколько мгновений, будто подбирая слова, — что он не спал уже несколько недель, не меньше.

Бродяга встал и коротко изобразил вежливый поклон.

— Вы кто? — оторопело спросил Бриан, опуская ствол дробовика вниз.

— Сначала скажите, юноша — где я?

— Вы в пабе «Дубовый лист», — объяснил молодой человек, нервно хихикнув и про себя вспоминая диалог старого моряка и Джима Хокинса на первых страницах «Острова сокровищ». — Но где точнее, сэр, я вам, хоть убейте, сказать не могу, пока не посмотрю в окно и на вывеску.

— Понятно, — без особого интереса отозвался незнакомец и поерошил длинные седые волосы, вьющиеся жесткими кольцами. — Не привыкать… Что касается меня, то мое имя, скажем, Ян Родуин. Да… Некоторые зовут меня Картафил или Агасфер. Родуин мне, честно говоря, нравится больше.

Бриан некоторое время смотрел на незваного гостя. Образование, полученное в колледже, включало в себя неплохой курс классической литературы и мифологии.

— То есть, вы тот самый… ну, Вечный…

— Вечный жид, говорите уж прямо, к чему недомолвки? Из песни слов не выкинешь, юноша, так что я не обижаюсь. 

— Ладно, хорошо. И что, это вы отказали в отдыхе Иисусу? Знаете, если он был исторической личностью…

— Был! — отрезал гость, и добавил мрачно. — Вот только я не отказывал. Уж так получилось, что со стороны это выглядело совсем иначе. Особенно для центуриона, который командовал. Но это не я! Это мерзкая тварь, мое проклятие.

— Кто?

— Мануанус Инферналис, — прошипел Родуин. Его искаженное гневом лицо не очень-то располагало к смеху, но Бриан все-таки рассмеялся, услышав латинское название и машинально переведя его на родной английский.

— Смейтесь, юноша, смейтесь, — проворчал Вечный Жид. — Ибо смех есть отрада молодости… Но я вам правду сказал, все беды от этой твари.

Глава 3. Вечный Жид

Ян Родуин, он же Вечный Жид, Картафил, Агасфер и обладатель множества других звучных прозвищ, за столетия выдуманных писателями и поэтами, сидел напротив Бриана и уныло продолжал свой рассказ.

— Я толком до сих пор не знаю, где умудрился подцепить эту напасть. Десятилетиями изучал тайные книги, забытые проклятые рукописи… Даже до «Некрономикона», написанного проклятым арабом Абдулом Аль-Хазредом, дотянулся. Никакого толка от этого, правда, не было, Аль-Хазред пользовался смутными и сильно искаженными источниками, которые мне попадались в куда более древнем варианте. Единственное полезное упоминание я нашел в одном забытом апокрифе, ранней версии книги Иисуса Навина. Знаете, кто такой Иисус Навин? — спросил Родуин.

— А как же, — пожал плечами юноша, с ненавистью вспоминая, как приходилось наизусть учить целые страницы из Ветхого Завета на латыни. Преподаватель благородного языка римских императоров в колледже почему-то считал, что латинская Библия, она же Вульгата, лучше всего годится для постижения красоты текста. Бриан был с ним категорически не согласен, предпочитая стихи Катулла, но кто его спрашивал-то…

— Так вот. Этот самый Навин был ничего себе полководцем. Чтоб я так жил, как он замордовал целые племена язычников с непроизносимыми именами. Всякие там иерамуфяне, газеряне и прочие — и всех наш бравый Йехошуа бин-Нун помножил на ноль, — временами Вечный Жид почему-то переходил на почти карикатурное еврейское произношение и становился похож на ювелира, каких Бриан тоже немало повидал в лондонском Хаттон-Гардене. — Но... таки что же вы себе думаете? Был один народец, с которым даже отморозок Навин предпочел не связываться.

— Родные евреи? — неудачно пошутил Бриан. Картафил уничтожающе глянул на него и отхлебнул из кружки.

— Ой-вэй, такой остроумный молодой человек, и до сих пор не выступает в ток-шоу! — саркастически проскрипел он. У Бриана, сделавшего каменное лицо, предательски покраснели уши. Откровенно насладившись этим зрелищем, старый бродяга продолжал, причем карикатурный акцент из его речи мгновенно пропал. Произношение стало безупречным.