Приговорённые к счастью

Безучастный ко всему, бесчувственный, он безо всякого изумления смотрел, как на него с потолка спускается огненная плита, вся сплошь составленная из алчно лижущих воздух пламенных языков. Он закрыл глаза. Пахнуло горелым – ему опалило волосы и лицо.

Кажется, он понял, о чём хотел поведать ему Адольф. Прозрел. Перед взором Бальтазара проплыл памятник «Разрушителю миров», Валера с его словами: «Они избавили от страданий множество людей… Они святые», хохочущий Руман и радующийся его пропаже Вернер.

«Прощай, мама, прощай, дочка, прощай, бедная моя Елизавета. Прощайте все. Должно быть, навсегда…» – сжалился Бальтазар над всеми и над собой. «Похоже, на этом всё», – мелькнула горькая мысль ярко-алым жалящим угольком. Мелькнула и погасла вслед за всем в его душе.

Внешний палящий жар соединился с терзавшим его внутренним в одно, и он тотчас умер, растворившись в огненной геенне. Вот он был, был, а вот и нет его.

Через пару минут на грязном прокалённом бетоне пола виднелись лишь две кучки пепла; обрывки фотографий сгорели полностью… За стеной взвыл вентилятор, и под мощными струями воздуха остатки мусора завертелись вихрями и улетучились в открывшиеся отверстия, как будто никого здесь и не было. Из стен забили струи воды, подмыв грязь с пола и стен, лишь на потолке остались тёмные разводы. Дверь осталась запертой до следующего раза… которого, как понял Бальтазар в последний миг своей жизни, возможно, уже никогда не будет.