Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых

И потащил их выше. Аэры выхватывали куски барельефов, где Саше виделись люди и звери, сражающиеся друг с другом, летающие конструкции неизвестных моделей, очертания городов, символы земель… По мере подъема наверх в стенах стали появляться узкие окна-бойницы, до сих пор в них сохранились стекла, сквозь которые, несмотря на многовековую грязь, все еще проникал свет. Здесь, наверху, камень стен казался похожим на мрамор, боковые коридоры стали уже, лестницы — изящнее, а кое-где даже обнаружилась чудом уцелевшая мебель. На одном из последних этажей Кольер остановился, огляделся и повел их в короткий боковой коридор, неожиданно закончившийся просторным залом, где вдруг обнаружился каменный стол из кристально-прозрачного с синими прожилками камня, точно такой же, как у Ширин, с рядом массивных стульев и точно таких же скамеек. Из зала вела ровно одна дверь, и старый наг решительно толкнул ее, первым войдя в залитый светом кабинет, огромные окна которого выходили на горы с другой стороны от посадочного плато. За окнами Саша увидел еще одну широкую скальную площадку, заканчивавшуюся обрывом в пропасть, на которую вела широкая створчатая дверь.

Он огляделся, с трудом сдерживая волнение. Шкафы с книгами, коллекция оружия на стене, несколько кресел, на которых от времени потрескалась кожа, камин… Жизнь замерла здесь почти девятьсот лет назад, оставив нетронутыми все мельчайшие предметы, вплоть до тяжелого бокала на столе, ручки поперек листа, и… перчатки.

Тэр с Аркемом в немом изумлении замерли на пороге.

— Это же…

— Рабочий кабинет Нигейра, да, — спокойно бросил Кольер. — Да тут кроме него… — он не договорил, подойдя к окнам. — А я, оказывается, многое забыл. Не ожидал… — в голосе старого нага послышалась несвойственная ему ностальгия.

Помолчав, он добавил.

— Работы здесь — на несколько лет. У меня где-то сохранились поэтажные планы хранилища. Надо определиться, с чего начать.

Саша, зачарованный видом на ледяное плато, повернул ручку двери и неожиданно она подалась, выпустив его на просторную, занесенную снегом площадку.

— А где само оружие? — ошарашенно спросил Тэр

— На третьем и четвертом уровнях, — ответил старый наг. — Что-то может быть на полигонах и в тренировочных залах, — обойдя кабинет, он взял со стола перчатку. — Ну-ка, примерь, — и он кинул ее только что вошедшему обратно Саше.

Это была такая же блестящая сморщенная тряпочка, но указательный палец на ней оказался длиннее остальных и заканчивался острым навершием в виде выточенного из цельного алмаза когтя. Она предназначалась для правой руки, и Саша поспешно перекинул старую перчатку на левую. Поначалу правая перчатка ощущалась чужеродной — она не торопилась сливаться с рукой, как та, первая. Под его настороженным взглядом она потеплела, потекла по пальцам и обволокла кисть, словно вторая кожа. На глазах у всех кончики его пальцев удлинились, а указательный, с алмазным лезвием на конце, и вовсе вырос до размеров полноценного клинка, похожего на короткий кинжал. Левая, словно получив команду от правой, мгновенно трансформировалась в уже привычный коготь.

Как завороженный, Саша смотрел на свои обтянутые удивительным оружием руки. Он взмахнул правой рукой, пытаясь сообразить, как управлять этим странным приобретением, но вдруг понял, что с руками что-то происходит. Опять накатила сильная боль в позвоночнике, такая, что на глаза навернулись слезы. Ему хотелось кричать, но он стыдился перед ними… Его шатнуло, кабинет поплыл перед глазами, ему показалось, что у него нет ног, нет рук, а туловище разрывается, растягивается во что-то невообразимое… Вспомнив совет элеза в Белом овраге, и чувствуя, что задыхается, он рывком бросился на площадку за окном, краем глаза заметив, что Кольер не только хладнокровно стоит и смотрит, но и удерживает Тэра от попытки кинуться за Сашей.

Тем временем боль стала совершенно невыносимой, и он закричал, полностью теряя контроль над собой, и чтобы прекратить эту адскую пытку, рванулся вниз, на скалы, в спасительный снег…

Стремительно промелькнули скалы, и буквально через несколько мгновений он понял, что не падает, а летит, и что боль ушла. Осторожно повернув голову, он обнаружил, что вместо рук у него зеленовато-золотистые чешуйчатые крылья, чем-то похожее на кожу малой перчатки. То, что было ниже, оказалось длинным змеевидым туловищем, заканчивающимся мощными четырехпалыми лапами. Паника захлестнула его — он ведь никогда не пробовал Крылья и не умеет летать самостоятельно, что, если он потеряет контроль над полетом? Он неловко изогнулся, развернулся и, нелепо и суетливо дергая крыльями, поднялся вверх, к карнизу, с которого бросился несколько минут назад и сразу же увидел Кольера, который стоял в дверном проеме, терпеливо ожидая его возвращения.

— Осторожно, — сказал он, когда Саша почти упал на каменный балкон. — Отойди подальше от края и вспомни себя таким, каким ты был до этого. Руки-ноги свои вспомни, — хладнокровно посоветовал он.