Приговоренные ко тьме

Спустя несколько минут со стороны холма, занятого войсками Сполето, вдруг взвились сопровождаемые грохотом языки пламени, и к лагерю Людовика понеслись косматые огненные шары. Они упали аккурат в шатры тосканской дружины, моментально воспламенив все вокруг. Среди войска Людовика послышались панические крики, все вокруг пришло в движение, ланциарии и катафракты48 без всякого приказа рассыпались тушить пожары и вытаскивать из огня пострадавших. Сам Людовик и его свита с ужасом смотрели на произведенные невиданным оружием разрушения и не сразу взяли в свои руки управление действиями своих людей.

— Ужасное, смертоносное оружие! Не находите, ваше высочество? — улыбаясь, прокричал в ухо королю Альберих, — Это дьявольское зелье горит даже в воде! Стоит ли, при столь мизерных шансах на успех, губить своих и чужих людей? Христиан, между прочим!

— Ну не все здесь христиане, мессер Альберих. Поведайте нам, откуда, у Беренгария появились венгры?

— Сей пример вам в уразумение, ваше высочество, как следует поступать, когда имеешь дело с необоримой силой. Король Беренгарий, потерпев ряд поражений от венгров, почел за меньшее зло золотом привлечь на свою сторону жестокие сердца этих язычников. Говорят, с некоторыми дьюлами, как называют венгры своих князей, у него завязалась настоящая дружба!

— Как может богобоязненный христианин водить дружбу с этими слугами дьявола?

— Перестаньте, ваше высочество. Они не бóльшие язычники, чем сарацины Фраксинета, а вы, говорят, отнюдь не гнушаетесь торговать с ними. Точно так же поступает даже сам папа римский, когда ему бывают нужны пунийцы Гарильяно.

— Да, но чего стоит слово язычника в сравнении со словом христианина? Тот же папа мне жаловался на притеснения, которые начали чинить ему эти пунийцы сразу после принесения клятвы дружбы и верности.

— Ага, сравните их, ваше высочество, с обоими богобоязненными Адальбертами или смиренной Теодорой, и пусть ваши чувства успокоятся. Надежность слова человека в его характере и принципах, а не в вере, которую он исповедует.

— Так что это за оружие, мессер Альберих?

— Его называют огнем Каллиника49, ваше высочество. Рецепт изготовления мне абсолютно неизвестен, а сей подарок я получил от своих друзей. Говорят, в Константинополе им пользуются уже давно и держат рецепт изготовления в строжайшей тайне. Это оружие сеет смерть и ужас среди врагов базилевса. Опять же говорят, что не так давно греки уничтожили этим огнем огромный флот арабов, собиравшийся вторгнуться в их пределы. При этом греки не потеряли будто бы ни одного человека. Но мы увлеклись, ваше высочество, солнце близится к полудню, а если до полудня я не получу ответа на мое предложение, войска Беренгария и мои войска пойдут в совместную атаку.

Людовик предпринял последнюю попытку.

— Мессер Альберих, я вижу перед собой отважного и мудрого милеса. Я имею шанс склонить вас под свои знамена?

Альберих усмехнулся.

— Мы только что говорили о подобном, ваше высочество. Я принес клятву верности королю Беренгарию, король признал мои права на герцогство Сполето.

— Я отвечу вам тем же и даже сверх того! — воскликнул Людовик.

— Я так понимаю, за счет Тосканы? — Альберих с усмешкой взглянул на Хильдебранда, а тот, не на шутку встревожившись при виде столь переменчивого монарха, начал напряженно прислушиваться к их разговору, — боюсь, вам это будет грозить новыми неприятностями. Мой вам совет, ваше высочество, и заранее прошу прощения за дерзость, уезжайте отсюда, интриги местных баронов укоротят вам жизнь. Итак, я жду ответа до полудня!

Совещание в стане Людовика было недолгим. Император, утешая себя примером Адальберта Тосканского и полагая, что в данный момент легче принести в жертву слово свое, чем жизнь свою и войска, сам высказался за принятие условий, выдвинутых Беренгарием. В полдень над шатром императора появился белый флаг. В тот же момент с противоположного берега протрубил рог, возвещающий о намерении короля Беренгария прибыть в стан побежденного врага. Лагерь Людовика ответил ревом трубы, протяжным и печально-согласным.

Спустя три часа была наведена кое-какая переправа, и по деревянному помосту первым пересек реку Беренгарий. Вороной конь его был украшен богатыми восточными коврами, а сам непризнанный король постарался придать себе вид надменный и холодный. Стороны обошлись без церемониальных поклонов и лобзаний, Людовик вложил свои руки в руки Беренгария, после чего повел Беренгария в свой шатер, где они остались с глазу на глаз.