Приговоренные ко тьме

Герцог разъяренной кометой влетел во двор монастыря, порядком напугав находившихся в нем людей.

— Где Агель… где эта чертова сестра Евдокия? — нимало не смутившись святостью окружавших его стен, заорал он.

Присутствующие испуганно закрестились. К Альбериху немедленно выступила сухонькая благообразная монахиня.

— Мессер Альберих, мы все очень рады видеть вас в здравии и у нас в гостях, но прошу вас не забывать, что вы находитесь в стенах Божьего монастыря, и вам должно соблюдать спокойствие и смирение!

— К черту смирение! — продолжал вопить Альберих, и продолжали креститься вокруг него собравшиеся люди, — не забывайте, что ваш монастырь существует в том числе и на мои пожертвования!

— Вы неправильно представляете себе устройство мира, — спокойно отвечала Евфимия, — не вы лично даете нам средства к существованию, но сам Господь позволяет вам делать эти пожертвования Церкви ради очищения и спокойствия души вашей.

Альберих на секунду вновь овладел своими чувствами.

— Искренне прошу прощения у вас, матушка Евфимия, и смиренно склоняю голову пред Господом и пред вами. Мой разум помутнен яростью и местью, но мне позволит справиться с этим ваша сестра Евдокия. Прошу немедленно позвать ее ко мне.

— Я рада, мессер Альберих, вновь видеть в вас примерного христианина, но ваша просьба неосуществима.

— Что? Что еще такое? — брови Альбериха вновь грозно сомкнулись.

— Сестра Евдокия вчера покинула нас и ныне пребывает в Царствии Господнем. Тихой и умиротворенной.

— Как? Не может быть! Вот дьявол! — и аббатиса вновь испуганно отшатнулась, — она умерла… сама?

— Да, она слегла еще две недели назад. Силы покинули ее настолько, что последние дни она с кровью ходила под себя. Все мы молились за ее выздоровление или за скорейшее избавление от мук, и наш милостивый Господь выбрал второе, и мы сегодня с благодарностью вознесли ему молитву.

— А мое письмо? Она сама писала ответ на него?

— Да, ваше письмо доставило ей последнюю улыбку в этом мире. Она сама написала ответ, ведь сестра Евдокия была в свете не только деятельной и могущественной синьорой, но и образованнейшей женщиной, коих в нашей стране, увы, так мало.

— Образованнейшей… — с горькой иронией повторил Альберих, и глаза его вновь начала накрывать пелена гнева, — я погиб! Никто и ничто не спасет теперь меня! Проклятье! Гори в аду, чертова ведьма!

— Мессер Альберих, мессер Альберих!

— Что «мессер Альберих»? — окрысился герцог на аббатису, — где эта старая сволочь? Вы уже успели похоронить ее?

— Я вас прошу, мессер Альберих, покинуть стены монастыря. Мы будем молиться за вас!

— К черту ваши молитвы, где труп этой ведьмы, я вас спрашиваю, иначе я прикажу своим людям поджечь ваше елейное гнездо!

— Вы могли встретить гроб с телом сестры Евдокии у ворот монастыря.

Альберих оглянулся в сторону ворот. В его проеме еще была видна процессия, печально удаляющаяся в сторону кладбища. Вскочив в один момент на коня, он кинулся вдогонку. Его слуги последовали за ним. Аббатиса и ее сестры опустились на колени и испуганно шелестящими голосами начали читать им вслед молитву.

В два счета Альберих оказался возле процессии, состоящей из десяти монахинь, грустно и бережно несших грубо сколоченный гроб.

— Остановитесь! — рявкнул Альберих. Монахини испуганно замерли, опустив гроб на землю.

Альберих, спешившись, подскочил к гробу, словно не поверил словам Евфимии. Могучей рукой он откинул не закрепленную крышку гроба и его глазам предстал облаченный в монашеские одежды труп герцогини Агельтруды. Герцогиня лежала с повязкой на глазах, но ее синие губы сложились в какой-то язвительной улыбке, и воспаленному мозгу Альбериха показалось, что, даже умерев, герцогиня едко насмехается. А над кем же она могла насмехаться в свои последние мгновения, как не над ним? У Альбериха от ненависти и бессильной злобы закружилась голова.

— Ведьма! Будь ты проклята, ведьма! Так получай же!

И обнажив меч, он, что есть силы, ударил им по гробу. Монашки в ужасе бросились бежать, слуги Альбериха, не решаясь остановить своего господина, истово крестились, глядя на происходящее. А Альберих неистово рубил гроб, так что разломились верхние доски, после чего удары меча уже приходились на безжизненное тело герцогини. Потерявший разум Альберих остервенело кромсал и кромсал труп, пока не услышал за своей спиной чей-то пронзительно спокойный для такой минуты голос:

— Кажется, мне уже приходилось однажды видеть нечто подобное. И, клянусь священным Писанием, оно не принесло пользы и успокоения тому, кто это сделал!

Альберих, остановился и, тяжело дыша, медленно обернулся. Перед ним стоял человек в капюшоне, выдававшем в нем священника. Человек тут же откинул капюшон, и Альберих узнал Сергия, бывшего епископа Чере.

— Ваше преподобие, — пробормотал, растягивая слова, Альберих, не смущаясь содеянным, а скорее недоумевая от неожиданной встречи, — стараниями каких бесов вы здесь оказались?