Приговоренный

В трубке воцарилась полная тишина. Не было слышно ни шума дождя, ни всхлипываний Марии, ни ударов насильника. Симонов испугался – что с ним стало? Может, он больше не понимал, что происходит?! Может, он окончательно обезумел и мир вокруг остановился?!

Или эта мразь уже ворвалась внутрь?!

– Маша! Ты слышишь меня, Маша?! Что с тобой?! Скажи хоть что-нибудь!!!!

Последние слова майор снова кричал, пытаясь достучаться до своей Судьбы. Неужели он опять опоздал?! Неужели ошибся?!

– Маша-а-а-а!!!

То, что произошло дальше, Михаил понимал уже очень плохо. Он наблюдал все так, как будто его душа отделилась от тела и наблюдала за всем со стороны.

Есть в кино профессиональный операторский термин – рапид. Михаил видел в фильмах кадры, снятые в такой технике. Они его всегда раздражали… И с этого момента все, что происходило с ним и Машей, казалось ему именно таким рапидом.

Сначала в телефонной трубке послышался шум, который точно не звучал из домика. Так летели со стола Старыгина папки и канцелярские принадлежности, когда тот был в гневе и орал на подчиненных. Да, да… один в один…

Симонов отчетливо и в мельчайших подробностях слышал падение каждого предмета, каждой бумажки, каждой ручки из металлического стаканчика. К ним, хорошо известным ему звукам добавился еще один – грохот тяжелого предмета, слетевшего со стола и несколько раз ударившегося о боковую стенку стола, повиснув на какой-то веревке или шнуре.

Почти сразу последовала знакомая майору суета вскакивавших со своих мест посетителей начальствующего кабинета. Шум быстро отодвигавшихся стульев, движения тел нескольких людей. Не было только голосов. Казалось, на том конце трубки хотели сохранить какую-то тайну… не выдавать своего присутствия.

Но эту цель преследовали не все, кто там был…

– Хватит! Хватит! Вы слышите?! Хватит с меня! – Крик Марии, сильный, отчаянный. Он буквально разрывал все вокруг!

«Он там! Он ворвался! – Эта мысль тяжелым камнем легла на душу майора. – Все!»

– Он вошел? Почему ты не стреляешь, Маша? Стреляй! Стреля-я-яй!!!

– Хватит! Отстаньте все от меня! Я больше не могу! Вы меня обманули! – Мария кричала совсем не так, как раньше. Это не был голос загнанной в угол девушки, оказавшейся на грани жизни и смерти. Она обвиняла, обвиняла жестко и бескомпромиссно. Но кого?

– Маша, Маша, скажи, ты цела? Он не тронул тебя? – Взгляд майора беспорядочно блуждал по карте страны, висевшей на противоположной стене оперативного штаба.

Казалось, он хотел пронзить взглядом пространство, посмотреть вдаль. Пронестись через десятки километров и увидеть, что происходит в этом злополучном домике.

Но взамен Симонов лишь слышал, словно в замедленном кино, как на том конце трубки чье-то тело переместилось в дальнюю часть помещения. Ему мешали, пытались остановить, но не смогли.

«Что там происходит?!» – Мозг майора разрывался.

– Отстань от нее! Отпусти! Слышишь?! – Михаил кричал в трубку, что было сил. Но его никто не слушал! Кроме нее…

– Послушайте… – В полной тишине резко изменившийся и убитый голос Марии звучал откуда-то издалека, как будто она отбежала от телефона на несколько метров. – Послушайте! Простите меня! Я не знала! Я ничего не знала!

Раскатов грома и молний за окном не было давно. Но сейчас Михаилу показалось, что снаружи разорвалось что-то очень мощное. Наподобие вакуумной бомбы. Сначала оно обернулось болезненным и ужасным звуком повешенной трубки телефона. А потом резко затихло, так, как будто сильный взрыв вобрал в себя все звуки вокруг и погрузил мир в полный и непроницаемый вакуум.

Связь прервалась…

Симонов не слышал, как открылась дверь в помещение оперативного штаба. Он вообще больше ничего не слышал… Только видел краем своего подрагивающего глаза, как на пороге в пятне желтого света одинокой коридорной лампы, висевшей прямо над входной дверью, появились силуэты Старыгина и следака из Москвы. Чуть позади них маячили напряженные фигуры двух спецназовцев в полном боевом вооружении, масках, шлемах и со штурмовыми винтовками на изготовку.

Михаил не понимал, как долго открывалась дверь. Возможно, это длилось полсекунды. Точнее, это произошло еще быстрее. Ведь ее резко распахнул привычным и тренированным движением третий боец, находившийся за косяком двери справа.

Но Михаилу казалось, что все это длилось целую вечность. И полковник очень медленно поднимал руку, останавливая рвущихся внутрь бойцов.

– Я сам! – Сергей говорил резко, как всегда в таких ситуациях. Но в этот раз казалось, что в голосе полковника было больше просьбы, чем команды.

Конечно! Ведь не он был тут главным.

Бойцы смотрели на следака. Тот не торопился давать согласия. Секунды шли, тянулись, превращаясь в вечность… Лебедев не спешил. Бойцы, не видя реакции старшего, устремились в сторону дверного проема. Полковник почти инстинктивно отпрянул в сторону, устремив мольбу в глазах суровому москвичу. Этого нельзя было допустить!

И только тут быстрый взгляд довольного победителя остановил решительных спецов.