Приговоренный

— Да уж не отказывался.

— Вот так и тут, Михалыч. Может, тебя какой-то приятный сюрприз ждет. Но и насчет примочки не забывай.

Михалыч усмехнулся. Не верил он в приятные сюрпризы на семидесятом году жизни. Однако вслух сказал:

— Убедил. Есть у меня для тебя кандидат. Ты его даже знаешь, наверно. По крайней мере на слух.

— И кто же это?

— Иванцов.

ГУЛЯЙ, РВАНИНА!

Вечер настал как-то незаметно. Во всяком случае, для Клыка и тех трех дам, что сидели за столом в квартире гостеприимной Инны.

Почему так получилось? Во-первых, потому, что проголодавшиеся приезжие уплетали все за обе щеки. Во-вторых, когда приняли по три небольшие рюмочки водки да еще под хорошую закуску, то заметно повеселели и даже как-то позабыли о своем, мягко говоря, неопределенном положении. Сначала Инна начала расспрашивать своих гостей об их провинциальном житье-бытье. Как ни удивительно, развязался язык у Веры. Но очень аккуратно развязался. Конечно, она ни словечком не обмолвилась о реальных причинах своего появления в Москве. Она четко сформулировала основную цель поездки: по магазинам побегать, посмотреть, что в Москве носят, навестить старых друзей. Потом принялась рассказывать о свою газетных делах, о том разгуле преступности, которым москвичку удивить, конечно, было трудно. Но поскольку Инна оказалась превеликой любительницей всяких страшных историй, то слушала раскрыв рот, лишь изредка перебивая Веру и рассказывая что-то свое. Потом Инна, позавидовав тому, какая интересная, хотя и опасная работа у ее подруги, начала жаловаться на свою, по ее разумению, бессмысленную и скучную. Услышав, что издательство, где работает Инна, выпускает сборники анекдотов, Клык шибко заинтересовался и предложил свою помощь. И на воле, и по яхтам он еще с юных и младых лет наслушался этого добра сверх головы. Инна горячо это поддержала, принесла магнитофон и тоном вагонной попрошайки в опросила присутствующих помочь ей на бедность, рассказав анекдоты. Клык от стеснительности никогда не страдал, но все-таки сначала выбирал те, что поприличней, во всяком случае, что можно было рассказывать без матюков. Он стеснялся главным обратен хозяйки дома. Но потом, когда Инна — дело было уже после пятой рюмки — самыми простыми словами и без какого-либо смущения рассказала совсем не интеллигентный, прямо-таки насквозь матерный анекдот, Клык раскрепостился. Теперь он рассказывал асе как есть и оказался в ударе. Надежда и Инна хохотали безудержно, Вера тоже хихикала.

Как-то незаметно перешли ко второй бутылке. Закуски было уже немного, а Надежда вошла в раж. Сперва она начала рассказывать о своей семейной лизни, причем поначалу довольно связно. Она даже не забывала обращаться к Клыку за подтверждениями: Верно, Андрюшенька?» А Клык солидно поддакивал. хотя до сего дня очень мало знал, как там у Надьки на семейном фронте. Насчет того, что у нее двое детей, он слышал, но, как их зовут, не помнил. Надежда, конечно, ничего особо не придумывала. Она просто рассказывала о себе и о своем натуральном муже. Поскольку тема ее завела, она постепенно начала крыть своего «алкаша» нехорошими словами. Клык, конечно, не обиделся, но забеспокоился, из-за того что Надя уже не очень придерживается сценария и может наговорить лишнего.

— Ну ладно, ладно! — сказал он, налив себе и ей до полному стакану, из которых до того пили пепси-колу. — Чего ссориться на людях? За мир и дружбу!

Надежда махнула стакан одним духом, и вышел перебор. Клык особо не почуял хмеля и вполне оказался в силе дотянуть Надежду до постели, выделенной им на двоих хозяйкой. Правда, предварительно ему пришлось оттащить ее в туалет. Надежду слегка вывернуло, но не настолько, чтобы отрезвить. Поэтому, едва повалившись на подушку, она отрубилась и захрапела.

Клык вернулся к столу и обнаружил, что Вера прилегла на диван, подложив подушку, и задремала. А Инна обнаружилась на кухне, где мыла посуду.

— Помочь? — предложил Клык.

— Протирай! — отозвалась Инна.