Приговоренный

Я решил не откладывать на потом самое главное из того, что намеревался сделать, и поехал в магазин, чтобы поговорить с бывшей гражданской женой Абдуллы Валиевича Рамазанова, ныне уже покойного. Адрес этого заведения я знал из протоколов допросов этой особы, проведенных аж двумя подполковниками — из ФСБ и МВД. Естественно, я не намеревался сообщать ей о том, что пристрелил ее сожителя как бешеную собаку.

Я вошел в магазин, расположенный на первом этаже стандартной пятиэтажки, дошагал до кассы и с улыбкой спросил, где мне найти Бурилят Манапову.

— Всем она сегодня нужна! — буркнула кассирша. — К ней сейчас пришли, она вышла к служебному входу. Сказала, ненадолго. Подождите, если хотите.

Я кивнул и отошел в сторону, к кафетерию, но дожидаться молодую женщину не стал. Увидел, что кассирша за мной не наблюдает, и вышел из магазина.

Я легко сообразил, что служебный вход расположен во дворе, сел в машину и объехал дом. За ним я увидел со спины женщину в униформе, которая прижималась лицом к груди высокого длиннобородого мужчины средних лет.

Конечно, носить длинную бороду никому не возбраняется. Но у меня, видимо, в силу профессионального опыта длинная борода традиционно связывается с бандитами, укрывающимися в горах и лесах. Этот человек вызвал у меня недоверие.

Кроме того, если это была Бурилят, то не слишком ли быстро она нашла замену Рамазанову, зачисленному мною в покойники? Дамочка слишком уж крепко прижималась к груди мужчины. Этот факт явно намекал на их близкие отношения.

Впрочем, он при этом на нее не смотрел, хотя и обнимал за плечо. Бородатый тип озирался по сторонам, искал людские взгляды, но не обратил внимания на старую машину, проезжающую мимо.

Я решил отложить беседу с Бурилят до вечера. Ничто не мешало мне навестить ее дома и поговорить без помех. Ведь ее реакция на то, что я ей скажу, должна была оказаться весьма бурной, непредсказуемой, могла даже вылиться в истерику.

Я поехал назад. По дороге мне позвонил дежурный по разведцентру и продиктовал номер майора Гребенщикова. Я легко запомнил его.

В квартире все было без изменений. Я подумал десять секунд, прогнал в голове начало разговора с майором и набрал номер его сотового телефона. Звонил я через того же оператора, что и майору Оглоблину, да и дежурному по разведцентру.

Мне следовало узнать причины появления в квартире аппаратуры слежения. Я допускал, что ее установили там вовсе не сотрудники разведцентра, а те люди, которые стремились контролировать их работу. Такие персонажи всегда найдутся. А мне такие вот лишние наблюдатели совершенно ни к чему. Без них жизнь спокойнее, здоровье крепче.

Майор Гребенщиков ответил не сразу. Видимо, долго доставал мобильник из кармана. Это значило, что он находился в каких-то стесненных обстоятельствах. Например, ехал в городском транспорте. Так и оказалось.

— Товарищ майор, это Овсов беспокоит. Вы разговаривать сейчас можете?

— Я в автобусе еду. Он переполнен. Сейчас выйду и перезвоню вам.

— Хорошо. Жду звонка. Только это обязательно. И срочно.

— Да-да, я уже к выходу продвигаюсь.

Майор позвонил мне буквально через минуту и спросил:

— У вас какие-то проблемы возникли, Иван Васильевич?

Мои новые данные он запомнил. Это радовало.

— Так точно, товарищ майор, — ответил я уставной фразой и сразу себя одернул.

Вольнонаемному кладовщику, который постоянно общается с военными людьми, конечно, допустимо использовать такие формулировки, но только изредка, не злоупотребляя ими. Я, кажется, и не начал этого делать, но на будущее должен был учесть такой вот момент. Телефон майора тоже может прослушиваться. Мало ли кем.

— Товарищ майор, у меня вопрос к вам, грубо говоря, на засыпку. — Я говорил намеренно резко, как вообще-то обычно не общался со старшими по званию офицерами своего ведомства.

— Какие-то претензии?

— Две камеры видеонаблюдения, «жучки» в комнате и на кухне. Не слишком это много для такой маленькой квартирки?

— Сейчас приеду, — ответил Гребенщиков, который и сам должен был бы понимать, что его аппарат может контролироваться.

Он не спросил меня, свободен ли я, просто сообщил, что приедет, да и все. Грубо говоря, поставил в известность. Это говорило о том, что свою работу майор считал весьма серьезной и важной. Чужую он за таковую не держал.

Гребенщиков, скорее всего, думал, что я нашел себе убежище и буду сидеть там до какого-то определенного момента, прямо как медведь зимой в берлоге. Что ж, даже хорошо, что он не подозревал о моих истинных намерениях.

Я посмотрел на часы. Время у меня еще имелось. Я вполне мог потратить его на общение с майором Гребенщиковым.

Он приехал на каком-то частнике. Я видел в окно, как майор расплачивался с водителем. Похоже, он торговался. Но не долго.

Я не был постоянным жителем Махачкалы, но знал, что нравы тут примерно такие же, как и в Средней Азии. Здешний народ посещает базары не только для того, чтобы что-то купить. На рынке люди общаются, обмениваются новостями и обязательно торгуются. После этого они лучше себя чувствуют.