Приговоренный дар. Избранное

Да, сударь, я тоже не праведник. На мне тоже нет креста. Но я убиваю во имя Христа. Во имя его нетленных заповедей. Да, я догадываюсь – прощения мне все равно не ждать. Что поделаешь, видимо, это мой удел. Удел истинного шута, который таким вот лютым образом вышучивает своих к о р о л е й. Королей нашей с вами несказочной жизни.

Именно, сударь мой! Я убираю из нашей жизни избранных. Избранных не божественным промыслом, а той силой, которая ныне преобладает, властвует, повелевает. В народе ее называют элементарно – нечистая, дьявольская, сатанинская. Сила вельзевуловых чар… А избранные господа (именно, сударь, господа, отнюдь не мелкие злодейские личности) выступают на арене, на сцене нашей жизни в качестве жалких послушных марионеток. Разумеется, тягаться с дьявольскими помыслами мне не с руки. Жидковат и духом, и телом. До неприличия хрупок, ломок, смертен. Поэтому поле моей деятельности – бесовские лицедеи, с физиономиями и поступками вполне человеческими, понятными, предсказуемыми, прагматичными.

Впрочем, по-настоящему избранных марионеток не так уж и много на данный промежуток времени. Причем не обязательно всенародно известные, обласканные рекламой и верховной властью.

Именно те, которые в тени, о которых осведомлен чрезвычайно узкий посвященный круг избранных, – эти теневые существа устроились в этой жизни в качестве режиссеров основной массы марионеток. Вот бы до кого добраться!

Кстати, сударь, не сочтите за грубую лесть, – вы скорее интуитивно указали на некоторых «невидимых». Слегка обрисовали их истинные намерения по воцарению на этой земле в качестве единственных господ. Именно в «Государственном палаче» вы, сударь, дотронулись до их бессмертного мистического тела… Большего эти теневые темные господа вам не позволили.

Вы, сударь, правы, этих главных марионеток, вернее, Генеральных резидентов, не встретишь ни в каких так называемых масонских списках. Эти занимательные списочные составы для отвлечения, для запудривания мозгов обывательских, которые немо восторгаются, видя рядом друг с другом злободневного беллетриста и всемирно известного мультибанкира. А, впрочем, можно поспорить, кто из этих вольных монтажников оказывает на обывательское сознание большее давление, влияние.

В сущности, все эти вольные каменщики-господа на подсобных мелких услугах-работах. Мне эти существа давно уже малоинтересны. Хотя за неимением, так сказать, лучшего качественного материала приходится тревожить их мелкие души. Давать истинную свободу этим, порабощенным нечистым духом, душонкам.

И вновь я хочу акцентировать ваше внимание, сударь, на том, что я ни в коей мере не причисляю себя к горячему цеху профессиональных киллеров, наемных отбирателей чужих жизней. Да, у этих ребят вредное тяжелое, но почетное производство, в котором до недавнего времени превалировали: вполне законный возрастной ценз, своеобразный профессиональный опыт, специальная секретная подготовка, специфический тренаж, обкатанность в чрезвычайных, нерутинных ситуациях. До недавнего времени представителей этого древнего привилегированного цеха-союза никто не знал. Они чурались рекламы, паблисити и прочих зазывных моделей аналогичных восточных и западных горячих цехов, нынешние представители которых, сделавши свое благородное черное дело, спешат оповестить представителей массовой печати о своей чисто (или дурно) проделанной работе.

Ориентируясь на чужеземные пошлые примеры, наши отечественные профессиональные исполнители, по моему мнению, понемногу скатываются в любительство, в народный самодеятельный театр, разбавляя немногочисленные сплоченные ряды мелковозрастными вояками-мстителями и прочей криминальной шпаной. Эти романтические и прагматические любители засвечиваются почти тотчас же после проделанной работы. Грязно проделанной или блестяще, – не суть важно.

Вы согласитесь, какая-то извращенная, дамская, легкомысленная ситуация, когда фоторобот малолетки-душегуба согревает внутренний карман кителя любого затрапезного сержанта милиции. А секретные компетентные органы штудируют биографию мальца, вникая в такие пикантные мальчишеские области, как ежедневная мастурбация в школьном сортире, в девчоночных кабинках, в которые будущий любитель хоронился перед переменками.

Возможно, я грешу против истины. И ситуация в правоохранительных органах несколько иная. Но уверяю вас, сударь, мы на пороге именно подобной извращенной ситуации. Ее ведь кто-то конкретный режиссирует, потирая потные марионеточные персты, унизанные масонскими перстенями.

Нет, слава богу, мое призвание все-таки в иной плоскости. И порою мне мнится, что зарождается оно в ином, невидимом обычным глазом и разумом, измерении, в котором мое творчество, если угодно, моя служба представляется (является!) одним из высших видов постсозидательного творчества, которое даруется творцу. Именно т в о р ц у – не погубителю.