Приговоренный к власти

Вово Раздорский стоял от Алика в сторонке, не поддерживал друга, поскольку всякого рода тонкие материи его не волновали. Он был человеком ясной и конкретной цели: разбогатеть, уехать за границу, подальше от этой жестокой и нищей страны, а за границей разбогатеть еще больше, по-настоящему, в международном масштабе и заложить основной капитал династии Раздорских. При наличии какого-то дяди в Канаде мечты его могли обрести и конкретную реальность, вот только трудно было «свалить за бугор», невозможно было вырваться из цепких объятий Отечества, которое почему-то в отличие от остального мира изо всех сил цеплялось за своих сыновей, даже самых никудышных и никчемных.

Вово поглядывал на Алика вполне равнодушно, что-то жевал, не скрывал, что происходящее для него суть скука беспросветная, а заметив Лешку, оживился, кивнул радостно и протянул чебурек, разогретый в пламени костра:

— Мы уже начали волноваться, где ты… Лана тебя ждет и нервничает.

— Хорошо, — сказал Лешка. — Не говори ей, что я вернулся. Мне нужно сделать еще кое-какие дела минут за двадцать, и я приду.

— Хорошо… А она очень славная. Старше тебя, правда, но…

— Надеюсь, ты ей об этом не сказал? — подозрительно глянул Лешка.

— Ну, что ты! Я ж понимаю… Ах, черт, представляешь, если б наша видеотека была рядом, какие бы деньги мы за эту ночь набомбили?

— Я пошел, — прервал его Лешка, потому что знал, что сейчас Вово сядет на свою главную тему, а в ней и он бы велеречив, поэтичен и неисчерпаем: деньги — жизнь за границей — деньги.

Лешка поймал себя на мысли, что не подошел к Лане не потому, что необходимо было срочно начать серьезные дела. Все объяснялось куда как проще, по-мальчишески. Чтобы сравниться с Аликом и стать повыше в глазах Ланы, Лешка решил сначала получить обещанное Большим майором оружие, и чтобы явиться пред ее очи в боевой, выгоревшей под афганским солнцем униформе, с автоматом, небрежно перекинутым через плечо и в лихо сдвинутом на ухо берете. Был ли этот план эффектного появления героя на авансцене рожден легкой ревностью или чем-то другим, Лешка отчета себе на отдавал. Он хотел понравиться, и все тут. А для этого, как известно, все средства хороши: дари норковые шубы, если есть возможность, или купи букет лютиков, или поставь бутылку — в конечном счете разница невелика.

Лешка оставил свою тяжелую сумку с провиантом под охрану Вово, что было делом несколько рискованным, учитывая его перманентный и неукротимый аппетит, и твердыми шагами двинулся в Белый дом.

Охрана у дверей увеличилась численно, но потеряла прежнюю настороженную бдительность, а может, сыграл свою роль воинственный вид Лешки, но его пропустили внутрь без проверки.

В кабинете Большого майора у нескольких беспорядочно сдвинутых столов курили почти все — полторы дюжины тесно сидевших напряженных сдержанных мужчин.

Лешка застрял было в дверях, оробел, попятился, но Большой майор коротким, требовательным жестом руки направил его в угол, на диван, где оказалось свободное место.

Общая тема разговора поначалу была Лешке непонятна, но не это главное — среди присутствующих были те, чьи лица систематически мелькали на газетных полосах и не менее часто появлялись на экране телевизоров. Серьезные люди, популярные, недоступные. Лукаво улыбался грек, ставший недавно мэром Москвы. Блестела крутая лысина его заместителя, стремительно набиравшего могучий авторитет. У окна тускло поблескивали золотыми звездами генеральские погоны.

Большой майор не был здесь лидером. Он и слова не говорил, а только либо гасил телефонные звонки (аппаратов стояло уже штук пять), либо что-то тихо шептал в трубку.

Из своего угла Лешка видел не всех. Но разом и глубоко понял, что оказался среди тех, кто завтра, если повезет, покажется у руля Большой Власти, настоящей власти в громадной стране, а он, Лешка Ковригин, вот так, живьем, если кого из них и увидит, то только по телевизору.

— На Дальний Восток и Сибирь сейчас плюнем, — грубо сказал кто-то, заслоненный от Лешки плечами и головами сидевших. — Они пойдут за победителем. Надо решать дела в Москве и области.

— А что там с этой элитой, как ее — «Альфа» и прочие? — лукаво улыбнулся мэр. — Они-то на чьей стороне?

Начальник «Альфы» рвался было в бой, — хмуро ответил человек с генеральскими погонами. — Но команда отказалась ему подчиняться. Сидят, ждут.

— Не о том говорим, — сипло прервал говоривших седой человек. — Оборона Белого дома фиктивна. Эти мальчики и девочки не устоят ни перед какой атакой. Наличие профессиональных военных у нас ничтожно. Надо срочно подтягивать верные нам войска.

— Я бы этого не делал, — задумчиво ответил человек, очень знакомый Лешке по выступлениям по телевизору, но фамилию его не вспомнил. — Подтягивать войска означает усугублять обстановку. Белый дом защищает именно народ. В этом наша сила. Президент России придерживается той же позиции.

— Отрадно хотя бы то, что вся милиция практически на нашей стороне. В худшем случае в нейтралитете.

— КГБ тоже не торопится…