Приговоренный к власти

Он замолк. Молчала и Алена. Лешка прикидывал, когда его теперь вышибут из дому — поутру или сейчас: закричит, завопит, прибежит сверху разъяренный папаша, вызовет караул, и отправят его, Лешку, непочтительного и неблагодарного хама, прямо на гауптвахту.

Она ответила тихо и чуть виновато:

— Вы, наверное, правы… У Антона Павловича Чехова в пьесе «Три сестры» такая же ситуация. Все три сестрички всю пьесу жалуются на жизнь и рыдают: «В Москву! В Москву! Хотим в Москву!» А дело-то, даже по тем временам — сядь на поезд, да поезжай.

— Бросьте вы эту литературу, — уверенно посоветовал Лешка. — Это ж, в общем, фантазии писателя. А жизнь куда веселей.

— Кому как. И смотря как на нее смотреть. Как бы вам поточнее сказать… Не всем дано все. Я вот, к примеру, ни с кем никогда ни разу не танцевала. С мужчиной, я имею в виду.

— Вот проблема — это проблема! — разозлился Лешка, оглянулся, тут же обнаружил мощный заграничный радиоприемник, метнулся к нему, включил, и через несколько секунд услужливый эфир выдал тягучую мелодию с расплывчатым неясным ритмом.

— Сейчас и станцуем! — Он уверенно шагнул к Алене.

— Но я же не умею! Меня никто не учил!

Он схватил ее за руки и вытянул из кресла:

— Сейчас и научу!

— Но я даже не знаю, как ногами двигать! — она отчаянно пыталась сопротивляться.

— И знать нечего! Обними меня за шею, прижмись покрепче, как в трамвае во время толкучки, и ноги сами будут двигаться! Это уж моя забота! Танцуем танго!

— Танго?

— Танго, танго! Его все умеют, там и уметь нечего.

Лешка уверенно обвил ее руками свою шею, а сам обнял за талию и прижал тонкое теплое тело к себе с такой силой, что она тихо простонала. Смысл простейших шагов и поворотов она усвоила тут же, тем более что учитель ее провел на танцевальных площадках, в дискотеках куда больше времени, чем в читальных залах. Ее сразу захватило незнакомое и острое ощущение близости сильного мускулистого тела, и она затаила дыхание, уже ни о чем не думая. Интересно, однако, и то, что глубоко заволновался и учитель. Непривычные, резкие колебания ее тела при каждом шаге, гибкая стройная спина под руками и полная отрешенность от всего придавали танцу что-то ранее неизведанное. Никакого танго в строгом значении слова они, конечно, не исполняли. Просто медленно двигались, а когда музыка на краткий миг смолкла то молча стояли, не отрываясь друг от друга.

Минут через десять даже не заметили, что двери открылись и с подносом в руках на веранду вошла Мария Федоровна. Серебряный поднос украшали тонкий кофейный сервиз и высокие бокалы под шампанское.

Мария Федоровна несколько секунд постояла в дверях. В теплом сумраке веранды хрипел Луи Армстронг, в дальнем углу веранды почти стояли на месте и чуть раскачивались ее дочь и этот утром еще незнакомый солдат, который поначалу спас мужа, а теперь втянул в свою жизнь и ее дочь. Пусть будет так, потому что в последнее время девочка начинала чересчур озлобляться, становилась нетерпимой ко всему, и зреющая ненависть в первую очередь обрушивалась на родителей.

Мария Федоровна тихо поставила поднос на стол и спустилась вниз. Прошла в боковое крыло дома и приоткрыла дверь в небольшую теплую комнату, где у круглого стола сидела Наталья Васильевна и читала английский роман, время от времени заглядывая в словарь.

— Наталья… Наша девочка танцует.

— Слава Богу, — Наталья Васильевна сняла очки и сдержанно улыбнулась. — Когда-то должна была потанцевать и она. Во сколько им надо будет закончить эти танцы?

— Я думаю, через часок.

— Хорошо, иди ложись спать. Я выключу везде свет и запру.

Мария Федоровна кивнула и пошла в свою спальню.

Танцевали на веранде еще около получаса, пока Лешка не понял, что она устала с непривычки, да и сам он чувствовал себя вконец разбитым от этого странного дня, странной девчонки, в которой соединялись злость и беспомощность, нежность и грубость.

Он выключил приемник, и на мгновение молодые люди замялись, глядя друг на друга, словно не зная, как быть дальше.

Помощь пришла извне: негромкий голос позвал из гостиной:

— Алеша, пойдемте, я покажу вам ваши апартаменты.

— Это тетка Наталья! — весело сказала Алена. — Самый главный командир в доме!

Они вернулись в гостиную, и Лешка первый раз разглядел эту тетку Наталью, которая в течение дня мелькала то там, то здесь, и, кажется, он с ней даже знакомился, но толком не разглядел. Теперь он увидел, что ей было около сорока — крупная стройная женщина с внимательными глазами.

— А чайку еще на ночь не попьем? — спросила Алена.

— Не надо, милая, на ночь. Спать будешь неспокойно. Пойдемте, Алексей, я вам покажу, что здесь у нас и как, в смысле туалета, ванны и прочего.

Алена тронула его за руку и сказала мягко:

— Спокойной ночи, Леша. У нас еще завтра целый день, да?

— Да, да, конечно! — торопливо ответил Лешка, вдруг радостно осознавая, что завтра действительно еще целый день увольнения.

Наталья Васильевна заметила:

— И завтра целый день, и потом еще целая жизнь.

Алена пошла на второй этаж, на лестнице приостановилась, оглянулась и негромко позвала: