Приговоренный к забвению

— А, вот ты о чем... Как по мне, так многие из них вообще никем становиться не собираются. Для большинства благородных эта школа — вынужденная ступень для вступления в светскую жизнь. А для простолюдинов — способ получить образование и хлебную службу в дальнейшем. И пляшут они действительно с большим задором, чем идут на ристалище.

— Какое счастье, что у меня нет необходимости ходить на все занятия и бестолково трясти ногами под лютню, — проворчал Рик.

Бруно прищурился.

— А знаешь... Это зависит от того, как ими трясти. Я тебе сейчас одну штуку покажу.

Бруно вытянулся в струнку, и вдруг принялся выбивать ногами по булыжникам четкий и энергичный ритм.

Рик сначала без энтузиазма смотрел на то, как двигается Бруно. Но уже через минуту в его глазах вспыхнул интерес.

— А ну-ка стой. Сделай то же самое, только в два раза медленней, — попросил он.

— Ага, понял, в чем суть? — заулыбался Бруно. — Ноги работают от самой задницы, и со всех сторон!

— Сейчас еще не работают, — задумчиво проговорил Рик. — Но вот если утяжелить сапоги...

Бруно остановился.

— Да ты шутишь. Я и так эту штуку дольше четверти часа не выдерживаю! Слушай, но если еще и утяжелить...

— Вас этому на танцах научили?..

— Вообще-то я эту штуку у Селины подсмотрел. Сначала честно поржал, а когда сам попробовал — оказалось, отличное упражнение для укрепления ног.

Рик встал напротив Бруно.

— Покажи еще, только медленно.

— Да тут все просто, смотри... — Бруно вдруг осекся, и скрестив руки на груди, заявил: — А вот не буду! Завтра покажу, если на разминку свою разбудишь.

Рик улыбнулся.

— Договорились. Только... ты что, всерьез решил тут остаться? Я думал, ты с первым ветром отсюда просвистишь.

Бруно почесал затылок.

— Да я как бы в принципе тоже так думал... Но если бы ничего никогда не менялось, так и зима бы стояла круглый год, верно?

— Верно, — согласился Рик.

— Слушай, а тебе ведь тоже дали выходной? Пойдем пить вместе?

Тот отмахнулся.

— Я не пойду. Меня Алонзо просил составить новый перечень книг, говорит, старый список уже никуда не годится: каких-то книг в библиотеке уже нет, а какие-то, наоборот, недавно приобрели...

А еще за шестьсот с лишним лет произошло очень много разных событий, и просто необходимо их изучить как можно скорее, чтобы ориентироваться в мире и не выглядеть полным болваном: государственное устройство, законодательство, военную историю, правящие династии, деятельность Совета...

А еще Рик надеялся найти какие-нибудь сведения о людях, потерявших свои воспоминания. Хоть Рут и смеялась, что два известных случая за шестьсот лет еще нельзя назвать совпадением, внутреннее чутье подсказывало ему, что все не так просто.

Но рассказать Бруно о своих планах и мыслях он не мог.

***

Яркий солнечный свет лился в окна библиотеки, делая простым и обыденным то, что казалось таинственным ночью: осыпавшуюся позолоту корешков, пропыленные верхние уровни, покосившиеся перила у лестниц. Рик уже успел снять и отнести в прачечную гардины с окон, потому что невозможно было их раздвинуть, не чихнув десяток раз от пыли. Алонзо, которому пришлось строго-настрого запретить даже наедине называть себя «господином» и почтительно подниматься из кресла всякий раз, как Рик вставал, наконец-то смирился. Он покорно попыхивал трубкой у открытого окна, пока великий Альтарган просматривал список книг, отбирая нужные. Перед ним на столе уже лежали шесть томов, которые он собирался изучить, и это было только начало.

— «Тактика и стратегия покорения Игниса» — прочитал вслух Рик, переводя вопросительный взгляд на Алонзо.

— Эта книга должна стоять на полках справа от входа, на нижнем уровне, — с готовностью подсказал магистр.

— Отлично, — кивнул тот, отправляясь на поиски. Легко отыскав книгу, перенес ее на стол и продолжил изучать список.

— Хм... Любопытно... — проговорил вдруг он. — «Рассуждения о безнравственности проклятой магии».

Магистр смущенно замахал руками.

— Нет-нет, этой книги в библиотеке нет уже очень давно. И, признаться, я этому рад. В ней описывалось такое... Это бы оскорбило вашу...

Столкнувшись с выразительным взглядом Рика, Алонзо запнулся и тут же поправился.

— ... кого угодно бы оскорбило, — проговорил он. — Само ее существование — оскорбление человечности...

Рик отложил список.

— И что же описывалось в той книге, магистр? — спросил он тоном, требующим подчинения.

Алонзо тяжело вздохнул.

— Там говорилось... о человеческих жертвоприношениях и ритуале, позволяющем запечатать человеческую душу внутри другой души. Без подробностей, но достаточно, чтобы содрогнуться... — почти шепотом ответил старик. — Я же говорил: гнусная, лживая книга...

Рик, внимательно глядя на собеседника, откинулся на спинку скамьи.

— Это была правдивая книга, магистр.

У Алонзо чуть не выпала трубка из руки. На его лице смешались растерянность, сомнение, недоумение — и страх.

— Я прошу... прошу прощения... — забормотал старик, часто моргая.

— А там, случайно, не рассказывалось, как, для чего и зачем мы делали это? — спросил Рик, и его глаза вспыхнули недобрым огнем.

Магистр отвел глаза.