Приговоренный к жизни

Она повиновалась. Потому что привыкла во всем доверять мужу. Потому что он, он… Она всегда знала его как исключительно порядочного человека! Что общего у него может быть с Ингой? И как он вообще здесь оказался? Разве только «Ивовый дом» имеет общую изгородь с дачей Нечаевых…

– Гриша?! Что все это значит? А как же карельская береза, все такое? – Глаза ее стали наполняться слезами.

– Маша, я просто не мог сказать тебе раньше, не имел права… – Он говорил какие-то странные вещи.

– На что ты не имел права?

– Это она.

– Кто она?

– Илона.

– Вообще-то ее, как ты знаешь, зовут Инга.

– Твоя хозяйка Инга Туманова и есть хозяйка «Ивового дома». Это я назвал ее Илоной. Для удобства, чтобы не путаться.

Григорий ловко перемахнул через изгородь, подскочил к жене и обнял ее.

– Говорю же, это она… моя хозяйка.

– Хозяйка… Невероятно!!! Ты все эти годы работал на Ингу? На Нечаева? И я ничего об этом не знала… Постой… Илона, Инга… Кажется, я все поняла… Так это все ее… ее?.. Это она? Она – моя Инга?!!

– Очень удобно – два дома по соседству, – пробормотал, краснея, Григорий.

Она не верила услышанному.

– То есть она говорила мужу, что поехала в Вязовку на дачу, а сама навещала тебя в «Ивовом доме»? Постой, а при чем же здесь Петербург? Инга собирается с мужем в Москву…

– Да, и мы тоже едем в Москву.

– Мы? Это кто же? Ты с Нечаевыми?

– Боже упаси! Нет, мы едем: Желтков и остальные… Маша, я должен тебе все объяснить…

– Петр Борисович?

– Да, и Маргарита… И Антон!

– Все, все они… Но что случилось, Гриша?

– А случилось, Маша, то, что и должно было случиться… Но сначала я тебя обрадую – дом, считай, уже наш!

И Григорий, страшно волнуясь, начал рассказывать…

23

Лиза, Глафира и Денис сидели за кажущимся прозрачным стеклом кабинета в прокуратуре, где Сергей Мирошкин допрашивал Людмилу Клец.

Все понимали, что у Мирошкина на эту молодую особу нет ничего, кроме подозрений. Ни отпечатков пальцев, которые могли бы взять из морга по горячим следам, ни орудия преступления, инструмента (опять же с отпечатками пальцев), которым был отделен палец покойницы. Ни следов на детской коляске, из которой были взяты деньги Пирского. Надежда была лишь на свидетельницу – Тамару Петровну Аверочкину, в квартире которой прятали коляску-близнеца. Она должна была подойти с минуты на минуту.

Лиза подстраховалась, когда ехала на квартиру Вадима Клеца. Позвонила Мирошкину и предупредила его. Как чувствовала, что будут сложности.

Людмила Клец, которая, к счастью (или несчастью), оказалась в квартире вместе с братом, вела себя по отношению к непрошеным гостям крайне агрессивно. Сначала дверь открыла, а когда поняла, что пришли по ее душу, едва не вытолкала их на лестницу:

– Кто вы такие и что вам нужно от моего брата?

Лиза принялась объяснять Людмиле, что всем будет лучше, если она во всем признается и вернет деньги. Что Пирский, возможно, ее простит. Даже предложила вариант с неофициальным признанием – прямо сейчас отправиться к Пирскому вместе с братом Вадимом, который дал ей наводку на семью Пирских (в чем и ему тоже следует признаться, а заодно и рассказать, что именно он увидел в планшете Лены, чтобы помочь следствию поскорее разыскать ее). Однако Людмила, будучи совершенно бездарной актрисой, но весьма склочной и даже глуповатой женщиной, продолжала делать вид, что не понимает, о чем идет речь, и пыталась физически вытолкать Лизу с Глафирой из квартиры.

– Людмила, мы знаем, что это вы имеете отношение к исчезновению Елены Пирской, что вы похитили двести тысяч евро у ее отца Михаила Пирского, а также и то, что вы осквернили труп убитой Марины Варфоломеевой. Несколько статей уголовного дела с большими сроками уже у вас в кармане! Но я адвокат, у меня связи, и я могла бы помочь вам избежать наказания в случае, если мы с вами прямо сейчас поедем к Пирскому… И все это я сделаю для вас исключительно ради того, что вы поможете нам разыскать Лену!

Но Людмила прямо на глазах ковала для себя тюремную решетку. Видно было, что она растеряна, напугана, но не желает даже себе признаваться в том, что натворила. И это ее состояние Лиза могла объяснить единственно тем, что Людмила с самого начала была уверена в том, что ее никогда не вычислят, не найдут, не накажут.

Мирошкин блефовал. Говорил спокойно, обстоятельно, демонстрируя Людмиле свою осведомленность во всем, что касалось ее участия в исчезновении Лены Пирской.

– Ваш брат, Людмила, многое почерпнул из планшета Пирской, ведь так? Он узнал, что она собирается куда-то отправиться, не предупредив родителей, и вы решили воспользоваться этой информацией в своих корыстных целях… – Мирошкин был крайне осторожен в выражениях и говорил таким образом, чтобы его ни на чем невозможно было подловить. Вот и сейчас он ни слова не сказал прямым текстом о побеге, поскольку не был ни в чем уверен. – Но кое-что он узнал и от самой Лены. К примеру, историю о том, как ее мама, когда она была маленькой, перепутала коляски, отправляясь на прогулку… Именно эта история натолкнула вас на мысль о подмене колясок с деньгами.