Приговоренный к жизни

– Его продолжали скрывать. Однажды Ингу увезли из студии в больницу – перитонит. Ей сделали операцию. Она-то и лежала как раз в одной палате с моей сестрой, Марго. Они подружились. Надо сказать, что Маргарита – прекрасный человек, и когда Инга в порыве чувств доверилась ей, рассказав о своем горе, о больном ребенке, который не умирает, а продолжает жить, и она не знает, что с ним делать, как ей поступить, сестра предложила найти человека, который ухаживал бы за ним, воспитывал где-нибудь подальше от города. И подумала обо мне.

Инга сказала, что готова платить этому человеку хорошие деньги, если он все это будет хранить в секрете. Тем более что ребенок все-таки очень болен, что он долго не протянет…

Маргарита сказала, что такой человек есть, и уверила ее, что ему, то есть мне, можно полностью доверять.

Надо было все тщательно продумать, куда нас с мальчиком поселить. Понятное дело, что за организацию этого дела взялся отец Инги, Аркадий Ильич.

– Боже, какая невероятная история! – воскликнула Ирена.

В это время в дверь постучали, и проводница попросила их предъявить свои билеты.

– Принесите чаю, пожалуйста, – попросила Ирена. – С лимоном.

Проводница принесла чай. Ирена, устроившись удобнее на своем диванчике, обняла горячий стакан ладонями и приготовилась слушать дальше.

– Аркадий Ильич купил дом, примыкающий к даче Нечаевых в Вязовке (оформив его на всякий случай на своего дальнего родственника, некоего Смушкина), предполагая, что Инга будет навещать своего малыша. Чтобы ее частые поездки не вызвали вопросов у мужа, она говорила бы ему, что едет к себе на дачу. Вот так все просто и удобно. И за эту простоту и удобство Туманов заплатил двойную цену дома!

– «Ивового дома»?

– Да, конечно. Я приехал туда, осмотрел дом. Понятное дело, что я имел самое смутное представление о том, чем мне придется заниматься. Знал только, что должен присматривать за новорожденным ребенком Инги Тумановой. Для начала я подремонтировал дом, в особенности крышу, которая протекала. Заменил отопление, провел трубы по всему дому. Ту часть, где должен был находиться ребенок, я отделал звуконепроницаемыми панелями, чтобы местные жители не знали о существовании ребенка. Накупил необходимой литературы по уходу за новорожденными, разные смеси, сухое молоко, пеленки, одежду… Все это могло бы выглядеть как-то несерьезно, если бы не те деньги, которые мне привозил Туманов, пока я готовился к встрече с малышом. Я не знал, чем именно болен ребенок, знал только о проблемах с позвоночником.

И вот настал день, когда они приехали. Все. Аркадий Ильич, Инга и моя сестра Марго. Туманов держал на руках сверток. Он внес малыша в спальню, где я все подготовил, мы развернули его, и я увидел крохотное существо с непропорциональными лицом, ручками и ножками, чуть потолще паучьих, и… горб! Это был маленький горбун, возможно, точная копия нечаевского деда. Умом я понимал, что дело не в деде и не в наследственности. Что кто-то сверху решил послать этой семье такого ребенка, словно в насмешку…

– Григорий, что вы такое говорите!

– А что еще мне могло прийти в голову? Вы себе не представляете, Ирена, что я испытал, глядя на этого ребенка! Неимоверную, невероятную, просто нереальную жалость!!! Получалось, что этот малыш никому не нужен и все ждут его смерти! И пока он не умрет, никто из них не успокоится.

Ясное дело, что Аркадий Ильич большие надежды возлагал на свою дочь, считал, что она каждую свободную минуту будет проводить в Вязовке, что она не оставит своего сына. Но судьба распорядилась, что называется, иначе. Поначалу Инга действительно приезжала, но в детскую не заходила, а только интересовалась здоровьем малыша. Но я-то был приставлен к нему не для того, чтобы наблюдать, как он, бедняжка, умирает! Мы с Марго его выхаживали. Сколько бессонных ночей мы провели возле его кроватки! Марго привезла своего друга, доктора Желткова, первоклассного хирурга и очень хорошего человека. Мне вообще повезло на хороших людей. За исключением, конечно, Инги, у которой так и не проснулся материнский инстинкт. Шли месяцы. Аркадий Ильич переживал, что ребенок нигде не зарегистрирован, что его официально как бы и нет! И вот однажды он приехал ко мне и сказал, что хочет серьезно поговорить. И знаете, что он мне предложил?

– Усыновить малыша?

– Именно! Моя жена, Маша, была, конечно, в курсе всего происходящего. И это она должна была выступить в роли матери Матвея.

– Матвей? Вы его так назвали?

– Да. Понимаете, мальчик был таким хилым, болезненным, что мне захотелось дать ему такое мужественное, сильное, что ли, имя. Туманов помог нам зарегистрировать его с соблюдением всех формальностей. Вот так мы с Машей и стали родителями для Матвея.

– Вы говорите, что у вас от Маши нет секретов… Получается, что она – просто грандиозная женщина! Герой!

– Да, это так, да только мне пришлось обманывать ее в течение всех этих двадцати лет в другом!

– Значит, он жив… Боже мой, смотрите, я вся в мурашках! Просто какая-то невероятная история! Постойте, но в чем же заключался ваш обман?