Приговоренный жить

– Национализм – тема очень скользкая, – вступил в разговор Агеев. – А для многонациональной России – еще и очень опасная. Поэтому официально мы не знаем ни о каком расстреле.

– Но там же больше сорока человек «положили»! – воскликнул Иванов. – Большинству из убитых от семнадцати до двадцати лет! Коллеги, как же вы с таким камнем на душе жить-то станете?

– Люди каждый день пропадают, – спокойно возразил Агеев. – Будем считать, что и эти сорок пропали без вести. И чтобы сразу развеять все иллюзии, предупреждаю: если кто захочет в мутной воде рыбку половить, тоже может пропасть без вести. Тема закрыта!

– Вот это я понимаю – Система! – тихо проговорил раздавленный его словами Иванов. – Но не думал, Алексей, что ты такая сволочь!

– Вопрос второй, – как ни в чем не бывало продолжил Агеев, заглядывая в папку с документами, – почему ты, гражданин Иванов, дал возможность уйти преступнику Батурину? Мы же с тобой договорились обо всем! Тебе с ним нужно было только сесть в машину – и все…

– Уже и гражданин! – глядя в пол, медленно произнес Иванов и громко хмыкнул. – Гражданин!.. А не пошел бы ты… Гражданин начальник!

– Тихо-тихо, – стал успокаивать их Быстров. – Распетушились! О деле лучше думайте!

Иванов нехорошо посмотрел на листающего документы Агеева и, снова опустив взгляд себе под ноги, сказал:

– Батурин, словно волк перед западней, почуял опасность. При виде подъехавшей «Волги» заметался, как дикий зверь в клетке. Интуиция, что ли, такая? Глупо было разубеждать его. Мог бы заподозрить и меня. Я решил ему не мешать.

– Ты в какую игру играешь, Саша? – серьезно спросил Агеев, строго поглядев на Иванова. Тот медленно оторвал взгляд от пола:

– Это вы тут в игры играете! – зло бросил он в лицо милиционеру. – А у меня – жена и дочь! Подставляться, чтобы вы свои месячные плановые показатели не понизили, я не собираюсь! Батурин – боец! Голыми руками его не возьмешь! И фирма ему верит! И если он дошел до Чугуна, значит, с меня подозрения сняты! Теперь и мне можно показаться в фирме. И пользы от меня живого, думаю, для вас будет больше, нежели от мертвого. Я лично сдам вам Чугуна. Или, может, вы уже знаете, кто стоит за всей этой организацией, и моя помощь вам не нужна?

– Нервы побереги, – холодно посоветовал Агеев. – Не ты один у нас такой герой. Все рискуют.

– Но не все рискуют семьями, – Иванов жестко смотрел оперативнику в глаза. – Меня лично предупредил президент компании, что головой отвечу не только я, но и жена, и дочь. А тебе все игры мерещатся. Лучше выпускай меня скорее отсюда!

На лице Агеева недовольство сменилось озабоченностью.

– Тут идет бумажная волокита, – понизив тон, будто извиняясь, произнес он. – Ты ведь не сотрудник органов и не агент… Надо подумать, как тебя оформить.

– Оформить куда? – не понял Иванов.

– Оформить по бумагам, – уточнил Агеев. – Задержали тебя мы. Но у меня с тобой только устные договоренности. Сейчас подам рапорт начальству о твоем освобождении из-под стражи. Обосную. Думаю, что решат быстро.

– Как быстро? – Иванов не мог скрыть досады и раздражения.

– Еще день, максимум два…

– А может, и все три, – вступил в разговор Быстров. – Это как их начальство посмотрит.

– Нет, ребята, я в такие ваши игры не играю! – возмутился Иванов. – И так у вас тут три дня отдыхаю. Делайте что-нибудь! Давайте выпускайте меня сегодня!

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал Агеев и стал складывать документы в портфель. – Я сейчас в министерство. А ты, Александр, подумай насчет агентурной работы. Мы с тобой уже об этом говорили. Теперь считай это моим официальным предложением. Оформим быстро. И прикрытие в случае чего…

– Подумаю, – равнодушно пообещал Иванов.

– Да уж подумай. – Агеев направился к двери. – Пора определяться.

Сидя в своей камере, – хотя камерой эту уютную комнату со всеми удобствами и телевизором назвать можно было с большой натяжкой, учитывая лишь то, что металлическая дверь надежно запиралась с внешней стороны и на окне стояла решетка, – Иванов думал о своей жизни. Вначале он вспомнил детство, мать, их уютную квартиру в Волгограде. Потом подумал о жене с дочкой и понял, что сильно соскучился. Потом мысли плавно перетекли к Юле. Вспоминая эту женщину, Иванов подсел ближе к столу и стал писать. Он написал стихотворение. Затем, прочитав его и кое-что подправив в тексте, Иванов, не раздеваясь, лег на кровать и стал размышлять о предложении Быстрова подписать контракт на агентурную работу с Главным разведывательным управлением Генерального штаба Вооруженных Сил. Быстров сделал это предложение сразу после ухода Алексея Агеева. И Иванов сердцем принимал убеждения своего боевого товарища, его веру в обновляющуюся Россию, ее армию, офицерский долг перед Родиной, но у подполковника запаса Иванова еще были жена и дочь. Он и так рисковал ими. А как раз на это он не имел права. Но и находиться в стороне от разворачивающихся событий или бежать с переднего края борьбы было не в характере Иванова. Подполковник запаса Иванов думал. Думал долго. К утру он принял решение…