Приговорённые к совершенству

…ещё бы! Следователь мгновенно оценил поддержку Степана Петровича: если удастся эту чокнутую шпионку сплавить в московскую психушку — с него взятки гладки! И чёрт с ними с маячащими вдали генеральскими погонами — топор видится гораздо отчётливее и ближе! Один неверный шаг — и на двадцать пять лет загремишь как миленький! А скорее всего — под расстрел. Да… но этот чёртов паспорт? Ведь генерал с него не слезет, пока он не придумает, как объяснить, откуда взялась эта антисоветская фальшивка? Но всё равно, спасибо Степану Петровичу, хоть исходя из своих интересов, а поддержал… и эта его идея, пригласить московское психиатрическое светило — очень даже может сработать! А что? Над генералом тоже есть начальство… и если ростовскому следствию не удастся расколоть беременную сумасшедшую, допытываясь, откуда у неё взялись фантастические дензнаки и глумливая пародия на паспорт, как на это посмотрят в Москве?

Вернувшись в камеру, Света легла на койку поверх солдатского одеяла — благо, от неё пока не потребовали соблюдения правил тюремного распорядка, да и, вообще, не сказали ни слова насчёт этих самых правил — и попробовала оценить состоявшийся допрос. Причём, не в свете того, насколько серьёзны выдвинутые против неё обвинения в шпионаже и сговоре с засланными ЦРУ чудовищами — зачем, если, по словам следователя, в этом ужасном мире, чтобы расстрелять человека, достаточно найти у него несколько долларов? — сколько надеясь угадать, действительно ли Иван Иванович ограничится до родов одним психическим давлением? Ведь от применения самых жестоких пыток здешних дознавателей удерживает отнюдь не забота о здоровье её будущего младенца, а только желание узнать, кем в действительности является задержанная ими женщина — надо думать, российский паспорт и невиданные дензнаки не дают покоя власть предержащим. Н-да… надолго ли Ивану Ивановичу и его начальству хватит терпения? Успеет ли Ольга до той поры извлечь её из этих подземных казематов?

Принесли ужин — комок перловки с кружкой кипятка и пайкой хлеба — и проголодавшаяся Светлана, отложив гадания о своей участи до следующего допроса, до испытания её на «детекторе лжи», съела всё до крошки: тюрьма научит калачики есть.

После скудной трапезы, почувствовав, что её клонит в сон, женщина впервые за время заточения разобрала постель и, сняв платье, колготки и лифчик, нырнула под одеяло — чем вызвала досаду у следователя Иванова: надо же, какие крепкие нервы! Эта сумасшедшая шпионка ведёт себя так, будто она не в застенках МГБ, а у себя дома! Ничего не стесняется, никого не боится — нет, одним психическим давлением эту бесстыжую тварь не проймёшь. Чёрт, если бы не её беременность…

Проснувшись, Света даже приблизительно не могла сказать, сколько она спала — время здесь не просто остановилось, а растворилось в багровом сумраке и чуть слышных стенаниях — и посему, умывшись, одевшись и прибрав постель, в ожидании то ли завтрака, то ли допроса устроилась на стуле с самым независимым видом: пусть надзиратели думают, что она всем довольна, никуда не спешит, ничего не хочет.

На завтрак узнице принесли уже не перловку, а макароны с подобием котлетки — слепленной чёрт те из чего, но с мясным привкусом и следами жира. А также: кружку подкрашенного и подслащённого кипятка и ломоть хлеба с маленьким кубиком слегка прогоркшего сливочного масла — ишь ты, какие заботливые! Питают тело — прежде чем начать его рвать, прижигать и плющить!

Поймав себя на мысли о предстоящих пытках, Света поняла, что кровавое освещение и инфернальная «музыка» сделали своё дело: ещё несколько дней строгой изоляции в этой камере и она поплывёт — начнёт возводить ни себя напраслину, лишь бы вырваться из адского узилища. На что наверняка очень рассчитывает Иван Иванович… а вот дудки этому вежливому садисту — Ольга выручит её прежде, чем запросит пощады измученная душа!

Взбодрив себя надеждой на помощь могущественной подруги, Света предстала перед следовательскими очами столь же независимой и беспечной, как в прошлый раз, давая понять Ивану Ивановичу, что на неё нисколько не действуют ни тусклый кровавый свет, ни загробный зубовный скрежет.

На этот раз железный вращающийся стул был установлен возле длинного стола с громоздкой аппаратурой, как поняла Светлана — «детектором лжи» или, по-местному, «Правдоискателем». Иван Иванович тоже сидел за этим столом, а его место слева от входа занимал грузный седой человек в очках и свободно накинутом поверх тёмно-синего костюма белом халате — стало быть, ещё один доктор.

Закрепив на теле Светланы множество контактов, помощник Ивана Ивановича вернулся за стол и стал молча колдовать у приборов, переключая тумблеры, переводя рычажки, поворачивая ручки — настроив аппаратуру, он коротко произнёс: готово. И сразу же следователь обратился к женщине:

— Светлана Владимировна, сейчас я вам задам несколько вопросов, на которые вы дадите сначала ложные, а затем правильные ответы. Итак, приступим. Как вас зовут?

— Ольга.

— Что вы ели сегодня на завтрак?

— Ананасы в шампанском.

— Имя Генерального Секретаря КПСС?