Приговоры Сталина в переводе Мемуариста

Свечин, получивший в свое время блестящее военное образование, дослужившийся до генерала, откровенно насмехался над малограмотным поручиком Тухачевским, превратившимся в маршала Революции. За что и поплатился.

Справедливости ради, нужно признать что, несмотря на собственные признания Свечина и участие в контрреволюционных сходках, личный мотив Тухачевского сыграл в пользу опального генерала. Всего через год по личному ходатайству маршала Ворошилова Свечина досрочно освободили и вернули на службу в Академию.

Когда в 1937 году в полный рост развернулся заговор военных под предводительством все того же Тухачевского в рядах заговорщиков обнаружился и комдив Свечин. Его обвиняли в подготовке монархического переворота, сотрудничестве с фашистскими кругами Германии и подготовке террористов.

В этот раз заступиться за царского генерала было некому. Верховный суд вынес расстрельный приговор, который был приведен в исполнение в 1938 году.

Через три года после смерти Сталина генерала Свечина признали невинной жертвой Сталинских репрессий. Хрущев подписал реабилитацию Свечина общим списком еще с пятью сотнями бывших царских офицеров.

Через три года, когда началась Великая Отечественная Война, старый командир Свечина – Атаман Краснов открыто перешел на сторону Гитлера. И сражался со своими белоказаками на Дону против Советских войск.

Царский подполковник Шапошников возглавил Генеральный штаб, а затем всю войну проработал день и ночь в Ставке Верховного главнокомандования. Для шестидесятидвухлетнего маршала нагрузки оказались запредельными. До дня Победы Шапошников не дожил всего полтора месяца.

Чьим путем пошел бы в 1941 году царский генерал Свечин: Шапошникова или Краснова нам уже не узнать. Люди той эпохи отчего-то решили вполне определенно.

Зато генерала Свечина очень любил "светоч истины" и "неполживый историк" Солженицын. В своем антисоветском романе "Красное колесо" генералу Свечину отдано множество реверансов. По делу или нет – решать Вам.

Приговор академику Лузину

В 1936 году товарищу Сталину положили на стол проект решения Президиума Академии Наук СССР. В решении выносился по сути приговор "антисоветчику", "фашисту" и "врагу Советской науки" Николаю Лузину. Резолюция вождя на этом решении весьма любопытна, впрочем, к ней мы еще вернемся.

Николай Лузин – крупный, еще дореволюционный математик, основатель Советской математической школы, которую в свою честь он нарек "Лузитанией". Как же столь достойный ученый, академик загремел в Сталинскую записку?

Нынешние либералы тотчас объяснят – "дело Лузина" было сфабриковано, все показания выбиты и вообще это лишь очередная волна репрессий тирана Сталина. Что ж, 1936 год – время непростое, но так ли уж вымышлены были обвинения? Давайте разбираться.

Откроем газету "Правда" от 3 июля 1936 года. Вот она – крайне возмущенная статья математиков "О врагах в Советской маске". Да-да, это все о Николае Лузине.

О чем пишут коллеги? О сотрудничестве с Гитлером, в котором якобы обвиняли Лузина, по мнению современных либералов? Об оскорблении царского величества Сталина, как вторят им нынешние антисталинисты? Вовсе нет.

Статья приводит конкретные факты. Сухо, академично, ни единым словом не затрагивает религиозные заскоки или монархические идеи академика. О них мы тоже еще поговорим.

В статье только факты. Вот Лузин, конечно совершенно бескорыстно, пишет хвалебный отзыв на учебник амбициозного претендента на профессорство Успенского. И дает тому протекцию на занятие должности заведующего кафедрой.

А затем учебник попадает в руки настоящему ученому. И оказывается, что книжка пестрит грубейшими математическими ошибками. Итоговый вывод аттестационной комиссии: "ошибки в учебнике столь безграмотны, что составят позор не только профессору, но и толковому студенту".

Мелочь? Ой ли. Такие же липовые хвалебные рецензии получают от Лузина целый ряд "талантливых" ученых: Эйгес, Депутатов, Бессонов и другие. Независимые оппоненты пишут про их работы совсем другое.

Лузин и не скрывает, в разговорах с друзьями откровенно смеется над Академией наук. Говорит, что хоть эти "кандидаты" и не заслуживают степеней, но "пусть возвысятся" назло Сталинской науке.

Через своих друзей в издательствах Лузин активно публикуется сам и публикует соратников по школе. Над своими статьями он откровенно смеется, говорит что намеренно публикует полную белиберду и некрологи, лишь бы "задавить количеством".

Все мало-мальски важные и значимые результаты Лузиным публикуются только за рубежом. Работы его учеников выходят в Лондоне, Париже, Нью-Йорке. А Советским журналам по прежнему достаются "мемуары" и рассуждения о философии.

Лузин продолжает вешать себе на грудь открытия своих учеников. Одного из самых талантливых математиков его школы – Суслина – он выставит из столицы и не даст работать. А после скорой смерти раздавленного судьбой аспиранта присвоит его открытия "А-множеств" себе.