Да нет, ничего такого я сделать не мог. Не так-то легко быть маленькой девочкой, тем более когда твои родители в разводе, ты живешь на два дома, отец твой женился во второй раз, а теперь и мама собирается выйти замуж. Кто я для них? Тип, который вот-вот отберет у них маму, вот кто.
– Ничего страшного, – сказал я Пэм. – А чего ты ждала? Что они станут радостно скакать оттого, что их ждут новые перемены? Оттого, что некто собирается встать между ними и тобой? Ничего страшного. От меня – и от тебя, наверное – зависит, сумеем ли мы убедить детей, что бояться им нечего.
– Они понимают, что бояться им нечего, – кивнула Пэм. Она говорила громко, чтобы перекричать петушиные вопли. – Им просто нужно все это переварить.
Минуту мы помолчали, потом я заговорил снова:
– Я действительно надеялся, что наша помолвка вызовет слезы в женской части коллектива, хотя не думал, что такие горькие.
Пэм вежливо засмеялась шутке и вышла из комнаты – убедить дочек в том, что знакомая им жизнь вовсе не заканчивается. Я тоже вышел из дома и поел немного в китайском ресторанчике. Когда я вернулся, мы вчетвером совершенно нормально поужинали за столом в кухне, хотя я не уверен, что Пэм было удобно есть овощное рагу, завернутое в листья салата, одновременно обнимая сидящих у нее на коленях дочурок.
15
В процессе поисков нового дома я многое узнал о жизни – во всяком случае, о том, как ее понимают в пригородах. Узнал, что такое «грязная комната» – там нет никакой грязи, зато стоит стиральная машина и сушилка, есть раковины и иногда уютные маленькие кладовки. Такие, чтобы игроки «Бостон Брюинз»[42] могли без шума приехать сюда и им было где разместить свое снаряжение. Узнал я и то, что жители пригородов любят устраивать у себя в подвалах шикарные домашние кинотеатры и наполненные всевозможными тренажерами фитнес-залы, причем вид у этих тренажеров такой, что невозможно представить, как они проходят в двери. Когда я был ребенком, у нас в подвале стоял стол для пинг-понга, заставленный всякими ящиками, и, на мой взгляд, все было просто отлично.
– А это что? – спросил я, когда мы осматривали дом, который мне не понравился еще до того, как мы вошли внутрь. Я задал этот вопрос, потянув на себя застекленную дверь, за которой находилась выложенная плиткой комната со скамейкой.
– Это сауна, – объяснил любезный представитель агентства таким тоном, который ясно показывал, что он считает меня умственно отсталой личностью. Когда я покупал себе квартиру площадью восемьсот квадратных футов[43], в которой прожил потом больше десяти лет, я чувствовал, что действительно добился в жизни успеха, потому что там была посудомоечная машина, которая чаще всего работала, – надо было только посильнее хлопнуть дверцей и так же сильно крутануть рычаг.
Узнал я и о том, что душ мало чего стоит, если у него всего одна насадка – в большинстве рассмотренных случаев их было несколько. Узнал, что площадь участка играет немалую роль, хотя почему, я так до конца и не понял: ведь чем больше участок, тем больше работы он требует. Узнал также, что давным-давно никто не открывает двери гаража вручную – правда, этому меня как будто бы уже научила Пэм.
Я успел привыкнуть к факту: всякий агент по торговле недвижимостью свято верит в то, что любой дом, который он (или она) вам показывает, будет продан уже через полчаса. Если вы не ухватитесь за него сразу же, то безвозвратно потеряете шанс совершить самую лучшую в своей жизни сделку. Дом при этом может безуспешно продаваться уже добрых три года, из него, возможно, выпали кирпичи, а из разбитых окон второго этажа вам машут лапами обнаглевшие еноты. Неважно – это первоклассный дом, требующий совсем небольшого ремонта; экономика пошла на подъем, и для покупки именно сегодня – самый что ни на есть подходящий день.