Приятель фаворитки

Наконец после долгих сборов, но короткого, насколько это зависело от меня, прощания я отправился в столь желанный для меня путь. Моим соседом в почтовой карете оказался господин лет тридцати, с худощавым, гладко выбритым лицом. С ним ехал его слуга по имени Роберт, очень сурово обращавшийся с почтальонами и трактирщиками. Этот господин не замедлил вступить со мной в разговор, на что я сам, вероятно, не скоро решился бы. Он сообщил мне, что состоит управляющим лорда Арлингтона и возвращается в Лондон по вызову своего хозяина, назначенного государственным секретарем, что он, Кристофер Дарелл, пользуется полным доверием милорда, а это, как я должен сам понимать, вещь не маленькая. Все это было рассказано мне так любезно и непринужденно, что вызвало на откровенность и меня. Я рассказал в свою очередь всю свою историю, умолчав только о Сидарии. Дарелл выразил удивление, что я еду в столицу впервые, и добавил, что мой вид не выдает провинциала. Он предложил мне переночевать с ним вместе в известной ему гостинице в Ковент-гарден[4], где он познакомит меня с очень милым обществом. Это предложение я принял весьма охотно. Затем мой новый знакомый заговорил о дворе, о жизни короля и королевы, о герцогине Орлеанской[5], которая должна скоро приехать в Англию, хотя никому неизвестно зачем; после этого он очень свободно стал передавать всевозможные придворные сплетни, которым, казалось, не предвиделось конца. Я остановил его вопросом, знает ли он фрейлину герцогини – мисс Барбару Кинтон?

– Еще бы, – сказал Дарелл, – это – одна из первых красавиц при дворе и притом безупречного поведения.

Я поспешил похвастать, что мы – старые друзья.

– Ну, если вы хотите быть чем-нибудь большим, то не советую терять время, – рассмеялся мой спутник. – У мисс Кинтон слишком много поклонников, и в особенности один знатный лорд вздыхает по ней чуть ли не на весь Лондон.

Я слушал внимательно, с некоторым чувством гордости, а отчасти и ревности, но свои дела все-таки интересовали меня больше, а потому я, собравшись с духом, решился было спросить Дарелла о Сидарии.

Однако он перебил меня вопросом:

– Вы, должно быть, приверженец церкви?

– Разумеется, – улыбнулся я. – Как же иначе? Или вы приняли меня за паписта?

– Простите, если мой вопрос обидел вас, – извинился Дарелл и, переменив тему разговора, стал расхваливать мой будущий полк, после чего вдруг спросил: – Кстати, простите за нескромный вопрос, как вам удалось получить в него доступ? Это – далеко не легкое дело; одних собственных достоинств недостаточно.

Мне очень хотелось рассказать ему всю историю, но было неловко: моя мужская гордость возмущалась покровительством женщины. Я не имел тогда понятия о том, как многие выходят в люди единственно благодаря этому, и сплел Дарел-лу историю о знатном друге, желавшем остаться неизвестным. Воспользовавшись первой паузой в разговоре, я задал ему интересующий меня вопрос.

– Не слыхали ли вы об одной даме, по имени Сидария? – спросил я, не имея возможности сдержать досадную краску, вспыхнувшую на моем лице.

– Сидария? Где я слышал это имя? Нет, такой не знаю, хотя… – Дарелл задумался на минуту, а потом щелкнул пальцами. – Ну, так и есть! Я знал, что слышал это имя. Это – действующее лицо из модной пьесы «Индийский император». Должно быть, эта дама маскировалась?

– Вероятно, – согласился я, скрыв свое разочарование.

Дарелл посмотрел на меня с любопытством, но не стал расспрашивать.

Мы подъезжали к Лондону, и новые впечатления вытеснили из моих мыслей даже Сидарию. Я замолчал и совсем забыл про своего спутника. Когда мой взгляд случайно упал на него, я заметил, что он с любопытством следит за мной. Однако, как ни был я взволнован, я все же не чувствовал себя истым деревенским дикарем. Мое пребывание в Норвиче, конечно, не сделало меня столичным жителем, но до некоторой степени стерло с меня провинциальную плесень. Я скоро догадался не выказывать своего удивления, но принимать как должно все то, что видел. Это было вовсе не лишне и приучало меня сдерживать свой нетерпеливый характер.

Мы прибыли в гостиницу; освежившись и отдохнув от дороги, я стоял у окна и помышлял уже о постели, как вдруг в мою комнату вошел Дарелл и весело сказал:

– Надеюсь, ваш гардероб в исправности? Я сегодня же могу сдержать свое обещание и ввести вас в одно общество, куда только что получил приглашение. Мне очень хочется, чтобы вы пошли со мной; вы там встретите многих, кого вам не лишне знать.

Я немедленно согласился на его любезное предложение. Относительно своего туалета я не беспокоился, зная, что мой костюм был только что сшит и вполне приличен; его, как и моих новых пальто и шляпы, мне нечего было стыдиться.

Дарелл вполне одобрил мое платье.

– Вам не хватает только красивой трости, – сказал он, – но это легко исправить. Поедем, а то будет поздно.