Приятель фаворитки

– Ее ставят так же высоко у нас, как и на вашей родине и при вашем дворе.

– Да, это верно. Видит Бог, это верно! – горестно сказала Барбара. – Но здесь мы не при дворе. Вам не приходило в голову, что такое поручение, как ваше, может быть опасным?

– Я этого не думал, – улыбнулся француз, – притом же, простите, я не боюсь опасности.

– Ни опасности, ни бесчестия? – презрительно сказала Барбара.

Де Фонтелль вспыхнул от негодования, но сдержался.

– Женщина может говорить, что ей угодно, – с поклоном ответил он.

– Однако довольно притворяться! – крикнула Барбара. – Не поговорим ли мы откровенно?

– Весьма буду рад, сударыня, – сказал в недоумении де Фонтелль.

С минуту казалось, что Барбара готова высказаться, но не ловкость ее положения удержала ее. Ничего не подозревая, он не мог ей помочь.

– Нет, я не буду говорить об этом. Только мужчина мог бы сказать вам правду и потребовать от вас отчета. Я не унижусь до объяснений.

Де Фонтелль подошел ближе, все еще не понимая ее гнева.

– Клянусь… – начал было он, но Барбара перебила его.

– Прошу вас отойти и пропустить меня. Я больше не желаю оставаться в вашем обществе. Я попрошу джентльмена поговорить с вами.

Глубоко оскорбленный де Фонтелль отступил и широко распахнул пред нею дверь.

– Вы, очевидно, заблуждаетесь! – сказал он.

– Заблуждаюсь? Нет, наоборот, я слишком хорошо понимаю!

– Будучи джентльменом…

– В этом я сильно сомневаюсь, – перебила его мисс Кинтон.

Де Фонтелль не ответил ни слова и с глубоким поклоном посторонился, чтобы пропустить Барбару, которая вышла, молча окинув его презрительным взглядом.

Недовольный создавшимся положением, Кэрфорд не особенно торопился прийти на призыв, и у де Фонтелля было достаточно времени ломать себе голову над странным поведением Барбары. Он ничего не мог понять и с рассеянным видом смотрел в окно, ожидая прибытия того, кто должен был объяснить ему загадку Он увидел наконец Кэрфорда, подходившего к дому с недовольным видом, кислой физиономией и самой ленивой походкой. Де Фонтелль подавил радостное восклицание при виде знакомого; он обрадовался помощи друга в затруднительном положении, в которое его поставила строптивая девушка, не дававшая даже возможности оправдаться. Он знал кроме того, что, несмотря на службу у герцога Монмута, Кэрфорд был приверженцем французской партии при дворе Стюарта. Он уже готов был выйти навстречу Кэрфорду и приветствовать его, как вдруг увидел, что его предупредила Барбара, подбежавшая к Кэрфорд у и принявшаяся что-то живо говорить ему. Тот, казалось, даже сердился, Барбара настаивала. Наконец Кэрфорд с самым неодобрительным видом направился к дому. Барбара не последовала за ним, а опустилась на мраморную скамью, закрыла лицо руками и застыла в позе глубокого волнения и горя.

«Клянусь честью, – подумал честный француз, – вся эта история превосходит мое понимание».

Минуту спустя в комнату вошел Кэрфорд и вежливо поздоровался с ним. Де Фонтелль, не дожидаясь никаких вопросов, оскорбленный до глубины души обращением Барбары, поспешил в самых горячих выражениях высказать свое негодование. Кэрфорд внимательно слушал, не спуская проницательного взора с лица взволнованного француза, сгоряча бегавшего из угла в угол комнаты. Кэрфорд не был наивным человеком, легко верящим в чужую честь, а вместе с тем не отличался выдающимся умом, но он ясно видел, что де Фонтелль действительно не знал истинного значения данной ему миссии, и это заставило Кэрфорда призадуматься.

– И она посылает за вами, чтобы получить совет, как ей поступить! – крикнул де Фонтелль. – Конечно, это отлично: вы можете дать только один совет.

– Этого я не знаю, – осторожно ответил Кэрфорд.

– Это потому, что вы не все знаете. Я говорил с нею мягко, стараясь убедить ее, но вам я скажу прямо. Я получил настоятельный приказ короля привезти ее и не допустить никого помешать этому. Как видите, милорд, вам не остается выбора. Кто же пойдет против королевского приказа?

Но именно этого-то и требовала Барбара от своего поклонника.

Кэрфорд промолчал, а нетерпеливый француз продолжал:

– Не говорю уже о том, что это было бы прямым оскорблением лично мне. При всем моем уважении к вам, милорд, я не допустил бы этого. Не знаю, что имеет против меня эта девушка, кто вбил ей это в голову. Ведь уж, конечно, не вы? Вы, надеюсь, не сомневаетесь в моей чести? – Он остановился пред Кэрфордом, ожидая ответа на свой пылкий вопрос, но лорд молчал. Тогда де Фонтелль, готовый видеть оскорбление уже в самом этом молчании Кэрфорда, воскликнул: – Ну, милорд, мне не особенно нравится ваше безмолвие. Разве так трудно ответить на мой вопрос? – докончил он уже вызывающим тоном.