Приятель фаворитки

– Пойдем со мною! Я буду исполнять твое малейшее желание… Я забуду все прошлое…

Нелл отодвинулась от меня, но не отняла своих рук.

– Идти с тобою? Но куда? Мы ведь больше не в полях деревни.

– Мы могли бы опять быть там… одни, в нашей милой деревне.

Молодая женщина с недоумением смотрела на меня, как будто не понимая моих слов, и воскликнула:

– Ты хочешь, чтобы я… чтобы я оставила Лондон и уехала с тобою? С тобою одним?

– Да, со своим мужем.

– Ты с ума сошел! – нетерпеливо воскликнула она, отнимая руки.

– Может быть, но послушай, моя дорогая…

– Как? Чтобы я оставила столицу, бросила двор, уехала в деревню? А ты? Ты ведь приехал сюда искать счастье?

– Я и нашел его! – горячо воскликнул я, снова хватая ее руки.

– Бедный Симон! – слегка рассмеялась она, нежно сжимая мои пальцы, – ты действительно еще хорошо помнишь Сидарию. Но ее уже не существует: я теперь уже не та, чем была она. Какое безумие!

– Минуту назад ты не называла этого безумием.

– Значит, я была глупа, – горько заметила она. – Нет, я не создана для того, чтобы бродить среди полей и жить в хижине.

– Одной – нет, но с любимым человеком? Как много женщин способно на это ради своей любви!

– Ну, не думаю, чтобы очень много, – рассмеялась чаровница, – и я отнюдь не из их числа. Да к тому же, Симон, я ведь и не люблю тебя. Разве только немного, как старого друга, в память прежнего сумасбродства.

– Ты не хочешь идти за мной? Почему? Объясни причину!

– Я уже сказала, что не люблю тебя. Я – то, чем я стала.

– Ты будешь тем, чем я сделаю тебя.

– Тебе надо жить при дворе, служить герцогу Монмуту, не так ли?

– Я не забочусь об этом. Есть много других…

– Пусти мои руки! Пусти же! Видишь это кольцо? Хорошо оно?

– Великолепно.

– А кто надел его? Ты знаешь?

– Он – твой король, только пока ты этого хочешь.

– Да, и я не хочу это изменить. Помнишь, я говорила тебе, что хочу иметь власть? Она около короля.

– Что до власти, когда есть любовь?

– Не знаю твоей любви, а я люблю блеск двора и поклонение знати. Да что говорить с сумасшедшим!

– Для этого надо хоть отчасти разделять его недуг.

– Ах, Симон, и ты можешь обольщать женскую душу? Но побереги это уменье для своей будущей жены! Есть много девушек, которые охотно примут на себя это имя. Ты красив, Симон, и знаешь дорогу к женскому сердцу, – и Нелл тихо погладила мою щеку.

Я не считал себя побежденным; надежда жила в моем сердце – ведь моя чаровница ласкала меня. Я снова взял обе ее руки и смотрел в ее чудные глаза.

Она, улыбаясь, покачала головою и продолжала:

– Ты пригодишься на что-нибудь лучшее.

– Об этом предоставь судить мне самому, – горячо воскликнул я, осыпая поцелуями ее руки.

– Пусти меня! – вырвалась Нелл. – Сядь здесь, сиди тихо! Я сяду рядом. Видишь ли, я теперь жалею, что приезжала в деревню, что вызвала тебя в Лондон и позвала тебя сюда. До сих пор я знала придворных, знала еще одного, но такого безумия, как твое, я не встречала. Теперь мне жаль тебя!

– Ты можешь вознаградить меня за все, – тихо сказал я.

Она рассмеялась, потом вздохнула, потом опять рассмеялась.

– Ты не будешь сердиться на меня, Симон? – начала она. – Не сойдешь с ума, не станешь говорить о смерти и о других ужасах?

– Нет, я все выслушаю спокойно, – обещал я. – Что ты хочешь сказать мне?

– Если бы ты знал, Симон… А, они слагают стихи в честь меня и смеются надо мною, а Кэстльмэн смотрит на меня, как будто я – только грязь под ее ногами. Ну, хорошо же, мы посмотрим. Я покажу им всем! Из меня выйдет хорошенькая графиня, Симон, не правда ли? Кто такой тот, которому ты служишь, кому гордишься служить? Кто он такой? – и она залилась торжествующим смехом.

Мое сердце сжалось от ужаса, я тяжело опустился в кресло, как больной или пьяный. Теперь я понял, что мой бриллиант был действительно простым, никуда не годным камешком. Смех молодой женщины резал мне слух.

– Итак, я не пойду за тобой, Симон, не могу пойти.

Я сидел, поглощенный своими мыслями, как вдруг рука чаровницы дотронулась до моей. Я инстинктивно отшатнулся от этого прикосновения. Теперь я сожалею об этом, но тогда не могло быть иначе.

– Что это значит, Симон? – спросила она. – Или моя рука обожгла тебя? Та рука, которую ты только что целовал?

Нелл умолкла и смотрела на меня горящими глазами. Плохо сознавая, что делаю, я пошел к дверям, не сводя взора с лица красавицы; ее щеки вспыхнули, глаза затуманились, губы дрожали от обиды, как у маленького ребенка. Жалость охватила меня, я вернулся и, преклонив колено, поцеловал ее руку.

– А, теперь ты целуешь руку, до которой не хотел дотронуться? – опять рассмеялась Нелл.

– Я целую руку моей Сидарии, – сказал я. – Прощай, Сидария!

– Ты придешь опять, Симон? Придешь, когда… тебе будет лучше?

– Нет, – твердо и резко произнес я.

Молодая женщина сразу потеряла самообладание и накинулась на меня с пылкими упреками и укорами за то, что я так низко ставлю ее, что обхожусь с нею так дурно, как она не заслуживает. Я стоял беспомощно под этим ураганом слов, готовых перейти в рыдание.