Приятная женщина с цветком и окнами на север

Совсем спятила, да? Она . Тсс, Апоша-родственник. Не болтай о том, чего не понимаешь. Продолжаю. ( Читает) «Век буду жить – не забуду вашей доброты. Век вас за нее благодарить буду. Если вас интересует, как я живу, – отвечу стихами:

А мы живем с подъема до отбоя,

Смеемся, плачем и грустим.

Пусть нас за то не любят люди,

Мы это им простим.

Говорит народ:

«Не страшна тюрьма – страшны в ней люди».

Так было, есть и будет.

Но есть, конечно,

Исключенье из этой мудрости людской.

Ведь в нашей келье маленькой и тесной

Живем мы дружной крепкой семьей.

Голос . Ты дура, да? Ты… ты… идиотка, да? Она . Не мешай читать! (Читает) «Дорогая Аэлита! Я мечтаю вступить с вами во взаимно-дружескую переписку. После всего это может показаться наглостью с моей стороны, но я думаю, ваша добрая душа все поймет и простит. Если решитесь мне написать – вышлите, пожалуйста, ваше фото. Пусть оно помогает и ободряет меня в нелегком моем пути к честной и новой жизни…

Опять хочу сказать стихами:

Живем и верим в будущее наше,

И дружим мы на зависть людям,

Которые забыли нас давно.

Что же касается ваших денег, не тревожьтесь, выйду – верну. Нет, деньги отдать, Аэлита, уважаемая, просто, а вот как отдать высокие душевные качества – чуткость и благородство?»

Голос . И ты ответила, дура помешанная?

Она . Ты что обзываешься, что я, собственная, что ли? Народ что говорит: оступился человек – протяни ему руку… Вот так! Три года переписывались, сто четыре письма получила и одну телеграмму сегодня.

Голос . Да он же старик. Ему пятьдесят лет, наверное!

Она . Пятьдесят девять, Апокин. Но мне это нравится. Да, я хочу почувствовать себя… молоденькой женщиной… Да! Чтобы у него, наконец, не было мамы, которая будет мне объяснять с утра до вечера, как должна заботиться о его печени и почему недостойна ее любимого сына.

Голос . Он же аферист! Он тебя обманул!

Она . Неужели? А ты разве меня не обманул?.. Знаешь, меня сколько обманывали? Так что лучше не будем… И главное, я ему нужна… Недаром между нами сразу возникла «несказанность»… Но это слово ты не поймешь… Короче, поздравляй меня..

Голос . Да ты что?

Она . Ты уже все понял. Он приезжает! Под Новый год – принц желанный! Представляешь, дал телеграмму: «Не встречай. Буду в одиннадцать вечера». Эх, Апоша, если бы ты приезжал «оттуда» – тебя, наверное, встречали бы: мама с теплым пальто, я с лекарствами от печени. Мы встречали бы тебя, как самолет, который идет на аварийную посадку. Голос. Царапай, царапай!

Она . Да, пусть ему пятьдесят девять, он – Жан Габен! Ясно? Настоящий мужчина может начинать жизнь в любом возрасте, и его можно полюбить в любом возрасте.

Звонок.

Она . Слышишь? Слышишь?

Голос . Слышу, слышу.

Она . Ну прощай! Прости, что называла тебя Адольфом Гитлером. Я желаю тебе счастья в семейной жизни и вновь обрести твою двадцати – сколько-то – летнюю курицу.

Звонки.

Слышишь, как настойчиво звонит? По-мужски! Жан Габен звонит, сразу ясно! А что ты мне пожелаешь?

Голос . Ума обрести, хоть немного.

Она (вздохнув). У кого бы занять – все было бы жить полегче… Ну прощай. (Вешает трубку, еще раз глядит на себя в зеркало. Открывает дверь)

На пороге – плюгавый смешной человек.

Он . Здравствуйте.

Она . Здравствуйте.

Он . А вы, стало быть, Аэлита.

Она . А в чем дело?

Он. А я, стало быть, Федя… Зовут меня так… Тапочки дадите? А то наслежу, боюсь.

Она оторопело глядит.