Приятная женщина с цветком и окнами на север

В гримерной. Актриса вдруг резко оборвала песню… Потом встала, потом подошла к стене, несколько раз безжалостно и страшно бьет кого-то воображаемым ножом. А потом садится и плачет. И вдруг обрывает плач. Смеется. Потом смеется и плачет, плачет и смеется, будто нашла новую «игру».

Актриса . Сколько я хотела сыграть… И сколько я сыграла? В конце концов – это формула судьбы: сколько я хотела… И сколько я… ( Начинает читать странный монолог – это соединенные куски самых разных монологов из ролей, которые она не сыграла. Вдруг оборвала чтение .) Величие… Чувство… Обреченность величия и чувства? Трагедия ума? Горе уму. Нет, горе от ума… Тогда как? Жить. То есть «подходить»… Подходить, то есть приближаться… Приближаться, то есть становиться… Становиться – это уже на колени… Цепочка далеких символов. И все-таки: «Побеждающий других силен. Побеждающий себя могуществен. Но отстоявший себя – велик…» И все-таки: «Жизнь дана для радости. И если радость кончается – ищи, в чем ты виноват…» Это Толстой: «Если радость кончается – ищи, в чем ты виноват!»

Долгая пауза.

И результат? Результат: все, что я передумала, все, что перестрадала, не доиграла… Для чего? Чтобы играть эту дурищу! Самое смешное – я хочу ее играть. Не потому, что хочу ее играть. А потому, что хочу – играть! Играть! Играть!

Входит Гримерша. Поправляет прическу и грим Актрисы. Возобновляется трансляция сцены Скамейкина и Феди.