Приятных кошмаров

Витя Сельдереев тяжело вздохнул.

На пороге палаты появилась его законная жена Марьяна.

Ничего хорошего от ее посещения ждать не приходилось. Наверняка не принесла, зараза, ничего из того, что Витя просил, а пришла исключительно для того, чтобы попортить и без того никудышные нервы мужа, истощенные многолетним употреблением некачественного алкоголя, тяжелыми российскими дорогами и чертовой аварией на тридцать третьем километре… Правда, в этой аварии Витя был сам виноват, но он предпочитал об этом не думать в целях сохранения жалкого остатка своих истощенных нервов.

Ну вот, конечно, его личная домашняя кобра уже вынула огромный мужской носовой платок и промакивает им свои выцветшие глазки. Такая у нее всегда увертюра к обычному концерту.

– Валяешься, ирод! – всхлипнула Марьяна. – Всю жизнь так и будешь теперь валяться на моей шее! – Как-то у нее получилось немного невпопад, и Марьяна на секунду сбилась, но тут же снова набрала привычные обороты: – Ох, говорила же мне мамочка! Говорила, не выходи за этого оболтуса! Какие люди ко мне сватались, какие люди!

– Ох, завела опять, пила ржавая! – не выдержал Витя. – Да кто к тебе сватался? Соседский хряк да бабкин козел! Чего притащилась-то? Хоть папирос принесла, каких просил?

– Папирос ему! – взвыла Марьяна. – Может, я тебе еще и выпивку сюда носить буду?

– Неплохо бы! – вставил Витя, но жена не заметила его реплики и продолжила с того же места:

– А где мне, интересно, денег-то взять тебе на жратву и папиросы? Где мне на твоих родных детей денег взять, на житье-бытье? Ты, ирод, об семье-то хоть когда подумал?

– Ну, вы, это, потише бы, – подал голос замотанный в бинты до самых глаз старик с угловой кровати, – болеть людям спокойно не дают!

– А ты, дед, не выступай, – отреагировал красномордый тракторист со сломанными ногами, квартировавший возле самой двери, – не видишь – люди разговаривают, соскучились! Понимать нужно – семейная жизнь! К тебе никто не ходит, вот тебе и завидно! А будешь сильно горячиться, я тебе последнюю конечность обломаю!

– Ты прежде встань, козлище, ты встань! – захихикал старик. – Обломал один такой!

– Своевременно встану! – рявкнул тракторист. – И ты у меня, дед, довыступаешься!

Марьяна Сельдереева, которой посторонние люди не давали как следует сосредоточиться, плюнула и ушла, оставив мужу кулек с безвкусными импортными яблоками.

К несколько потертому, давно не ремонтированному зданию областной больницы подкатил небольшой оранжевый полугрузовой пикапчик. Из машины выскочили двое крепких мужичков в аккуратных комбинезонах и занесли в помещение несколько ярких картонных коробок. Унылая бабка-вахтерша приоткрыла глаза и по инерции спросила:

– Чегой-то?

– Подарки, бабка! – солидно ответил один из грузчиков.

– От дружественного американского народа! – добавил второй, со следами высшего образования на лице.

– Ну-ну, – успокоилась бабка и снова прикрыла глаза: она смотрела увлекательный многосерийный сон наподобие латиноамериканского сериала и боялась пропустить свадьбу главных героев.

Вслед за грузчиками в холл вошел среднего роста мужчина лет тридцати пяти с привлекательной, но незапоминающейся внешностью, одетый в хороший черный костюм с пластиковым бейджем на лацкане. На бейдже было написано: «Патриарх Скунс». Леня не мог отказать себе в маленьком развлечении.

– Не зовсем от американский народ, – поправил он грамотного грузчика, неимоверно коверкая русские слова, – а от американский мормон. Мормон – это очень хороший люди, это такой… как это по-русски… хороший конфессия… очень хороший религия.

Грузчики уважительно выслушали богатого иностранца, получили деньги и быстро удалились.

Через несколько минут «патриарх Скунс» сидел в кабинете заведующего вторым хирургическим отделением и, все так же немилосердно коверкая русские слова, впаривал тому, что дружественные мормоны в своем далеком Солт-Лэйк-Сити дни и ночи только и думают о том, как облегчить неимоверные страдания больных второй хирургии.

– А это – вам, – «мормон» протянул заведующему литровую бутылку виски «Джонни Уокер», – в памьять о наш незабываемый встрьеча. А там, в корьидор, стоит несколько коробка фрукты… бананы, финики… эпплз… как это… яблоко! – «Мормон» гордо произнес трудное русское слово.

– Спасибо, спасибо, – заведующий спрятал виски в ящик стола, – передайте дружественным мормонам нашу горячую благодарность…

– Я хотеть… хотел поговорить с один ваш больной, – «патриарх» вынул из кармана картонный квадратик и с видимым трудом прочитал немыслимую для американца фамилию: – Сель… дьереев… это наш компьютер выбрал из ваших пациентов, – пояснил «американец», снимая с себя ответственность за странный выбор.

– Нет проблем, – заведующий пожал плечами, – не прежние времена, говорите с кем хотите… только, вы знаете, у нас теперь закон – не разрешается пропаганда всяких сект… только четыре основные религии…

– О, не волнуйтьесь! – «Мормон» темпераментно замахал руками. – Никакой религиозный пропаганда! Я только отдам… как это… свои подарки и немножко поговорью с больным… – И в подтверждение своих добрых намерений он опустил в карман белого халата шуршащую зеленоватую купюру с портретом американского президента.