Приятных кошмаров

Пройдя по тропинке метров триста, Лола вышла на огромный луг, середину которого занимали развалины дворца. В сторонке стоял шест с табличкой, извещавшей прохожих, что реставрацию дворца ведет крупная иностранная фирма, но, кроме этой таблички, ничто не напоминало о реставрации. Лола окинула взглядом разрушенные стены и подумала, что не была в Ломоносове с самого детства и не помнит, в каком состоянии был тогда этот дворец. В памяти у нее сохранился другой дворец, Китайский, и то больше потому, что ее очень напугал рассказ старушки-смотрительницы, которая говорила, что в этом дворце по ночам разгуливают привидения.

«И так они нас доводят, что иногда приходится от них на улицу убегать, вот до чего вредные!»

Посетители дворца слушали с недоверием, но маленькая Лола, тогда – Олечка, безоговорочно поверила рассказу и несколько дней после не спала, представляя себе разгуливающие по залам дворца привидения в пудреных париках и костюмах восемнадцатого века.

От дворца тропинка снова удалилась в запущенный парк, среди вековых дубов и густого высокого бурьяна пробежала еще около километра и наконец опять привела к облезлой каменной стене. Лола осторожно нагнулась, проскользнула в широкий пролом и оказалась на пыльной, немощеной улице, заросшей огромными лопухами, подорожником и застроенной неказистыми двухэтажными домами послевоенной постройки, ни разу с тех пор не ремонтированными и даже не крашенными. Оглядевшись по сторонам, Лола поняла, что здесь вообще ничего не изменилось года с семидесятого.

На углу улицы красовалась выцветшая металлическая табличка: «Улица Сочувствующих».

Номеров домов нигде видно не было, и, заметив некрасивую девочку лет шести, задумчиво ковырявшую в носу большим пальцем, Лола спросила ее, где дом номер восемь.

– А вам зачем? – поинтересовалась басом любознательная девочка, но, не дожидаясь ответа, показала вынутым из носа пальцем на один из одинаковых двухэтажных домов.

Подойдя к этому дому, Лола толкнула входную дверь. Дверь была не заперта. Лола вошла внутрь и оказалась на темной лестнице, заваленной разнообразным хламом вроде детских санок и поломанных велосипедов. Среди этого хлама она поднялась на второй этаж – других вариантов просто не имелось – и уткнулась в еще одну дверь, на этот раз запертую.

Звонка на двери не было, и Лола постучала.

За дверью послышался шорох, и мужской голос очень тихо, почти шепотом проговорил:

– Кто там?

– Михаил Степанович? – спросила Лола.

Дверь приотворилась на цепочку, и в щелке показался испуганный глаз и темный всклокоченный вихор.

– А вам чего? – тем же полушепотом осведомился человек.

– Можно мне войти? Неудобно на лестнице разговаривать!

Дверь приоткрылась чуть пошире, мужчина выглянул, внимательно осмотрел лестничную площадку, видимо, убедился, что за спиной у Лолы не прячется вооруженный разбойник, и впустил ее в квартиру.

Квартирка была крошечная, тесная, темная и страшно неудобная. Своими размерами и комфортабельностью она представляла что-то среднее между холодильником и телефонной будкой. Прихожей почти не было, прямо от дверей следующая дверь, в данный момент полуоткрытая, вела в комнату и еще одна – в микроскопическую кухню, по величине не превышающую ячейку автоматической камеры хранения.

– Ладно, проходите! – Мужчина показал Лоле на кухню. – В комнате у меня беспорядок.

Лола представила себе, что творится у него в комнате, если то, что было на кухне, он считал порядком. На полу, на маленьком неустойчивом столе, на стульях валялись пустые коробки из-под кефира, пластиковые коробочки из-под растительного маргарина и пустые полиэтиленовые пакеты, кроме того, стол был заставлен грязными чашками и блюдцами со следами какой-то отвратительной засохшей и заплесневевшей еды.

Хозяин расчистил один стул от коробок простейшим способом – смахнул их на пол, и указал Лоле на этот стул:

– Садитесь.

Лола с ужасом села на этот сомнительный стул и уставилась на хозяина квартиры. Он был таким же запущенным, как его жилище, давно не стриженным и явно немытым. При всем том в нем чувствовалась какая-то мучительная нервозность и озабоченность.

– Слушаю вас, – проговорил этот странный человек, демонстративно взглянув на часы, как будто хотел показать гостье, что он чрезвычайно занят и не может уделить ей много времени.

Лола невольно почувствовала раздражение, ей даже захотелось немедленно встать и уйти из этого свинарника, но она представила, как презрительно посмотрит на нее Леня, узнав, что она добралась до источника важной информации и ушла, ничего не выяснив, – и решила держаться.

Она достала из сумочки данную Анфисой фотографию и, прежде чем показать ее странному человеку, сама еще раз взглянула на снимок.