Приятных кошмаров

Щель удалось расширить без труда, камни падали сами. Лола протиснулась в другое, более обширное подвальное помещение, обошла его по периметру с песиком на руках, нашла проход, заваленный битым кирпичом, перелезла через кучу и оказалась в следующем отсеке. И там наверху виднелось маленькое окошко в стене, скорее не окошко, а вентиляционное отверстие, сквозь которое пробивался неяркий, но, несомненно, дневной свет.

– Пу И! Детка, это свобода! – воскликнула Лола.

Однако очень скоро она поняла, что это не совсем так. То есть окошко-то было, но очень маленькое, сквозь него мог пролезть только Пу И. Больше в подвале не было никаких проходов, это был тупик. Стены тоже были очень крепкие, умели строить раньше, ох умели!

Лола уселась на кучу битого кирпича и посадила Пу И на колени.

– Пу И, – обратилась она к песику, – выслушай меня внимательно. Мы должны выбраться отсюда, но я не могу. А ты можешь, я подсажу тебя наверх. Ты выберешься наружу и пойдешь по дороге к шоссе. Кто-нибудь там тебя обязательно подберет.

Пу И горестно вздохнул. Лола принялась собирать битый кирпич к той стене, где окошко. Набралась солидная куча. Лола взобралась на нее, взяла песика на руки и пропихнула его в окошко, еле удерживаясь на ногах. Пу И отчаянно сопротивлялся и визжал. Чувствуя, что сейчас упадет, Лола буквально выкинула его в окошко. Негодующий лай, раздавшийся с той стороны стены, показал, что песик приземлился относительно благополучно.

– Пу И! Немедленно уходи отсюда! – крикнула Лола.

Но песик обосновался неподалеку, изредка взлаивая и скуля. Лола поняла, что уходить он никуда не собирается.

Вася Хряпин проснулся от холода.

В этом не было ничего необычного, Вася очень часто засыпал где придется – на скамейке в парке, в вокзальном зале ожидания, а то и просто на земле, короче, в любом месте, где его могучий организм падал под напором превосходящих сил алкоголя.

«И ведь ничего тебе, пьяной скотине, не делается! – орала на него сожительница Люська в пылу очередной ссоры. – Другой бы давно сдох, застудил себе все на фиг или бормотухой отравился. А ты валяешься как свинья в луже, пьешь любую отраву, и хоть бы что!»

Васька вяло отлаивался от злобной мегеры, но в глубине души гордился своим железным здоровьем и верил, что ему под силу любые испытания.

Но просыпаться с тяжелого похмелья было действительно муторно.

Во рту был такой привкус, будто там неделю паслось целое стадо свиней белой степной породы. Голова гудела, как вечевой колокол, тело ныло от неудобного положения, а самое главное, Вася так окоченел, что у него буквально зуб на зуб не попадал.

Вася с трудом приподнялся и попытался по каким-нибудь внешним приметам определить, где он находится.

Он лежал в неглубокой канаве, к счастью, сухой, неподалеку от шоссе, среди свежей травы и разнообразного мусора, выбрасываемого из проезжающих по шоссе машин.

«Вот ведь, блин, свиньи эти городские, – неприязненно подумал Вася, счищая со своей щеки комок мятной жевательной резинки, – никакой, блин, культуры! Прямо в окно все кидают! А вдруг здесь человек отдохнуть прилег? Всякое ведь может случиться!»

Он стряхнул с плеча пустую упаковку из-под чесночных чипсов, потянулся, зевнул и сделал попытку встать на ноги. При этом его взгляд упал на женскую сумочку. Небольшая синяя сумка из хорошей кожи валялась в траве, в полуметре от Васькиной головы.

«Ну, блин! – продолжил Васька свои невеселые раздумья. – Ну, эти городские! Чего только не выбросят! Совсем оборзели! Новая же сумка! Больших денег небось стоит!»

Он подобрал ценный предмет и подумал, что за такую сумку Зинка из привокзального магазина вполне может дать ему бутылку. На всякий случай он заглянул внутрь, хотя и не ожидал найти там ничего стоящего. Однако выяснилось, что эти городские оборзели настолько, что выбрасывают не только совсем новые кожаные сумки, но еще и сумки с содержимым.

Правда, денег внутри не оказалось, только мелочь – но это было бы уже чересчур, если бы они еще и деньги выбрасывали, однако сумочка была набита всякими женскими мелочами вроде пудреницы, помады, расчески и прочей бесполезной ерунды, но самое главное – в сумочке лежал серебристый мобильный телефон.

Васька никогда не держал в руках такой дорогой игрушки, но он видел, как этими телефонами пользуются богатые городские, и знал, что стоит такая штучка немерено. Так что Зинка из привокзального явно отвалит ему не одну, а как минимум три бутылки.

При мысли о вожделенных бутылках Васька даже невольно застонал. Похмельные мучения накатили на него с новой силой, он поднялся по травянистому откосу на дорогу и побрел в сторону вокзала, прижимая к груди свою драгоценную находку.

Однако сегодня его везение явно закончилось.