Приёмыш (СИ)

  - Что-то вы не особо веселы, господин Гама, - сказал комбат, откидываясь на спинку плетёного стула.

  - Веселиться нечему, господин полковник, ведь на пороге, как я понимаю, война. Наш король не согласился с вашими требованиями, а вы не согласились, как я понимаю с его требованиями.

  - Можете, конечно, называть это войной, но по-моему, война, это когда прерываются все взаимоотношения и уничтожается или захватывается всё имущество противника. Ведь так?

  - Именно, господин полковник.

  - Мы не собираемся так делать. Наши требования нами заявлены. Кто приходит торговать, тот торгует, кто приходит с оружием - погибает. Мы не воюем, мы - уничтожаем врагов. Других вариантов нет. Если вы, или кто-то другой придёт под белым торговым флагом, мы будем торговать. А если вы попытаетесь зайти на наши земли с оружием, мы уничтожим вас. И вы не представляете себе, как это будет страшно. Хотите я покажу, как погиб ваш брат?

  - Он всё же погиб?

  - Да. Он отказался от нашего предложения сложить оружие и обстрелял наш корабль. Мы обстреляли его корабли из своих ружей, сохранив ему жизнь. Мы знали, что он ваш брат, мы спросил его об этом. Но потом, он взорвал корабль, и с остатком своей команды погиб.

  - Вы говорите, можете показать? Каким образом?

  - У нас есть что-то подобное магическому шару. Но это не магия, а наша техника.

  Павел вынул из кармана планшет и прокрутил Вашке видео с гибелью его брата. К моменту, когда вернулись особист и торгаш, он просмотрел его уже несколько раз и сидел, хмуро уставившись на кружку с вином. Он был молод, и, по-своему, красив. Гамма чувств и мыслей пробегала по его лицу.

  - Что у вас тут, похороны? - Спросил Субботин, потянувшись за кувшином, но посмотрев на комбата, всё понял.

  - Пойдем, Педро, я тебе наших девок покажу, - сказал он и потянул Педро за собой, прихватив, впрочем, кувшин с вином.

  - Он поступил правильно, - сказал Вашко.

  - Может быть. Не мне его судить. Он поступил, как воин, но мы не хотели его убивать. И его людей. Мы бы поступили с ним, как и с тобой, потому что понимали, что меморандум ещё не дошёл.

  - Я не виню вас.

  - Я сочувствую тебе, но не сожалею. Он хотел убить наших людей и получил по заслугам.

  От индейских хижин послышалось: "Бесаме, бесаме мучо..." и гитарный перебор.

  * * *

  - Липа-липа, я сосна, приём, - позвал "Лошарик".

  - Прикалываешься, старик? Ты кого деревом обозвал? - Отозвались на АПЛ.

  - Да тебя, естесно. Ты же тоже сейчас деревянный.

  - Ну?

  - Если я - "лошарик", то можно "нукать"?

  - Говори уже. Извёл. Торопись. Если, куда бежать, так я сейчас могу и не успеть с таким корытом на спине.

  - А мы сделали своё съемным, - похвастался Крельдин. - А ты, наверное, действительно не успеешь. Поскачу, ка я сам за ними.

  - За кем скачешь, лошадь? Хоть скажи. А то, заинтересовал девушку и бросил.

  - Подозрительная компашка из пяти карак загрузилась водой, пушками и пошла чётко на зюйд-вест. Португальской тропой. И флаги португальские.

  - Ух ты... Везёт тебе, лошадка. А мы тут с дельфинами играемся. Уже приручили парочку. Они от акул нас охраняют, когда мы купаемся.

  - Бр-р-р, гадость какая... Акулы... Всё! Пошли мы. Конец связи.

  * * *

  "Лошарик" полз за вооружённой флотилией прицепившись к последней караке компьютером. Владимир Семёнович, иногда поглядывая на автопилот, разгадывал кроссворд.

  - Может тут их потопим? - Периодически, раза два за сутки, спрашивал старпом.

  - Уговор дороже денег. Бог не Тимошка, видит немножко. Потерпи, чуть-чуть осталось до тридцатого.

  - Уже шесть суток идём.

  - Ну вот двое и осталось.

  - Хорошо хоть ребят оставили на Канарах, - порадовался за друзей старпом.

  - Если бы мы их не оставили, от нашего корыта ничего бы не осталось. Растащили бы.

  - Слушай, Семёныч, оно даже ход не потеряло с дырой в днище. Как ходило пять с нами, так и под парусами ходит. Удивительная посудина.

  - Без нас она ходила восемь. По здешним меркам - неплохой ход.

  * * *

  - Всё, Семёныч, хватит, натерпелись. Пора топить.

  - Ну ты кровожадный какой. Вот сам и топи.

  - Ну и потоплю.

  Петрович взял штурвал на себя и пошёл на всплытие. Пристроившись к последней караке он распилил её вдоль киля. Потом догнал следующую, следующую, следующую. Пятый пилить он не стал. Всплыв под перископ он посмотрел на дело рук своих.

  - Ну, ка... Посмотрим, как у вас с борьбой за живучесть?

  На четырёх парусниках пытались завести пластырь, но караки быстро набирали воду. Команды спустили шлюпки на воду.

  - Что с пятым тянешь?

  - Хочется посмотреть, как они полезут на него.

  Но шлюпки отгребали не к оставшемуся на плаву кораблю, а от него.

  - Нелогично.

  - Логично. Бояться, что и этот утонет и зацепит их такелажем.

  - Я рыба по прозванию пила... Пилю я всё, что в море попадётся... - Пропел старую детскую песенку Петрович. - Ты смотри-ка... И пятый покидают. Может заберём?

  - Давай, чего добру пропадать?

  Они зацепили караку по старой схеме и потянули за собой в сторону Южной Америки.

  * * *

  Епископ неоднократно пытался прорваться через кордон морпехов в индейскую деревушку.

  - Угомони ты его, господин Гамов. Он явно нарывается стать мучеником, пострадавшим за веру.

  - Это его стезя.