Прииск «Безымянный»

Беглым взглядом он обвёл членов комиссии и остался доволен произведённым впечатлением. В кабинете сразу наступила тишина.

– Евгений Митрофанович, зачитайте, пожалуйста, характеристику на Закатова.

Бородин вскочил, как по команде.

– Закатов Фёдор Степанович в партии работает пятый год. Начальник отряда, ответственный исполнитель темы. Первая работа, за которую он отчитался, – по золотоносности докембрийских пород. Многие члены комиссии присутствовали на защите его отчёта и знают об этой проблеме и полученных результатах, поэтому я повторяться не буду. Настоящая работа является продолжением прошлой. Пока выдающихся результатов Закатов не получил. Как говорится, материала много, а дела мало. Материал надо свернуть, написать отчёт и, в конце концов, дать рекомендации. Но их, к сожалению, пока нет. Не хватает знаний, организованности и даже элементарной дисциплины. Последний отчёт, о котором я упомянул, мы сдали только благодаря героическому усилию всей партии и, в частности, Тофика Мамедовича. – Бородин заискивающе посмотрел на председателя комиссии. – Проблем с той работой было, как ни с одной другой. До сих пор мне снится отчётный аврал, организованный аттестуемым. И это всё потому, что Закатов завалил работу и хотел перенести сдачу отчёта ещё на один год. В прошлый полевой сезон он нарушил правила техники безопасности, что чуть не привело к гибели людей. Свою вину, как вы, наверное, помните, он не признал. По данному вопросу даже работала конфликтная комиссия.

Этот вопрос не стоил выеденного яйца. Закатов со своим отрядом сплавился на резиновых лодках по горной реке, по которой в своё время побоялся плыть Мамедов. За это начальник экспедиции решил его наказать. Прикрываясь требованиями техники безопасности, объявил выговор.

– За тот поступок коллектив партии его осудил, так сказать, выразил порицание. Все сотрудники отказались с ним работать, и вот сейчас снова назревает скандал, который не сегодня-завтра может выплеснуться наружу. Я как начальник партии считаю, что Закатов не соответствует занимаемой должности, и предлагаю его не аттестовать.

Он замолчал, выжидающе посмотрел на председателя комиссии и, сказав: «Спасибо за внимание», сел. Наступила гнетущая тишина.

– Давайте высказываться, – подняв голову, нарушил молчание Мамедов. – Ваши мнения, товарищи. – Никто не прореагировал. В кабинете по-прежнему стояла гробовая тишина. – Ну что ж, раз нет желающих, тогда слушаем вас, София Александровна, – обратился он к немолодой женщине аскетического вида. За толстыми стёклами очков блеснули живые огоньки.

– Да, да, конечно, – начала она визгливым голосом. – Я как начальник отдела кадров хочу сказать следующее. Закатов постоянно нарушает трудовую дисциплину. Во время проверки я два раза записывала его за опоздание на работу. Сказала, чтобы написал объяснительную записку, а он мне ответил: «Вы лучше записывайте, когда я ухожу с работы». Словом, категорически отказался объясняться. Ну, разве это серьёзно? И это ответственный исполнитель научной темы, руководитель группы. Поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что с ним никто не хочет работать. Я бы тоже отказалась от такого горе-руководителя. А он ещё, оказывается, и со своей работой не справляется. Это уже слишком. Вот не знала…

– Ясно, с дисциплиной Закатов не дружит, – усмехнулся Мамедов. – А дисциплину, товарищи, мы должны соблюдать. Заявляю вам со всех ответственностью: никаких поблажек тут не будет никому. Даже если Закатов остаётся после работы, это не снимает с него ответственности за опоздания. Надо успевать в рабочее время…

Он, видно, хотел добавить что-то ещё, но, вспомнив, зачем собрались, направил заседание по накатанному пути.

– Так кто ещё желает высказаться? Не стесняйтесь, товарищи, смелей. Мы должны быть принципиальными и, сказав А, надо говорить Б. Пожалуйста, Валерий Васильевич, – обратился он к плотному мужчине неопределённого возраста.

– Я считаю, что за основу надо брать характеристику начальника партии, – тяжело встал он со стула. – Он лучше нас знает своих подчинённых. Наше мнение может быть субъективным. Ну что мы можем сказать о человеке, которого видим больше в коридоре, да и то мельком.