Приют

— Не поймают! — я тоже начала заводиться, — Если бы ты написал нам хоть одну записку, я бы не стала ни налетать на тебя, ни лезть сюда. Ты почему столько времени не отвечал?

Дэн раздражённо выдохнул, зачем-то оттащил меня на середину церкви, взяв за локоть, и там, наклонившись, прошипел:

— Обстоятельства изменились, я же говорил. Потом ещё эти двое с крыши сиганули. Я думал, у тебя хватит мозгов понять, что сейчас лучше сидеть как мыши и не высовываться!

— Если ты хотел, чтобы мы сидели как мыши, — тоже зашипела я, — Тебе нужно было нам это в записке написать! И про обстоятельства тоже! А не молчать всё это время!

Дэн помотал головой, но так и не нашёлся что сказать. Я тоже молчала, ожидая хоть каких-то объяснений. Секунды текли в тишине, только иконы строго смотрели на нас со стен, да вздыхал снаружи ветер. А потом Яринка маявшаяся в неизвестности, подала сверху голос:

— Дайка! Дайк! Ну что там? Он пришёл?

Дэн вздрогнул, начал оглядываться.

— Это Ярина, — поспешила я успокоить его, — Мы поднялись с ней наверх, на колокольную площадку.

— Да вашу… да вы совсем! — Дэн попытался взъерошить на голове то, что осталось от его волос после армейской стрижки, — Вас же могут увидеть снизу!

— Нет, не могут, — я взяла его пальцами за рукав, пытаясь увлечь за собой, — Мы не подходим к краю. Пошли, сам увидишь.

— Подожди, — Дэн не двинулся с места, — Я всё скажу тебе здесь, а ты уже потом передашь Яринке.

— Скажешь что? — насторожилась я — его тон мне совсем не понравился.

Дэн сунул руки в карманы брюк, вздохнул, и, глядя в сторону, сухо произнёс:

— Нам не надо больше общаться, Дайка. Плохая это была идея.

Я уронила руки вдоль тела. Ну, зачем, зачем мне понадобилась эта «случайная» встреча в школьном коридоре, эта вылазка, этот разговор? Неужели в глубине души я не понимала, что именно так всё и будет? Неужели не лучше было бы ничего не знать продолжать надеяться до тех пор, пока надежда не растает сама, не превратиться в воспоминание?

Дэн ждал моей реакции на свои слова, и, не дождавшись, заговорил сам, быстро и виновато:

— Прости, что втянул тебя во всё это. Я сам не понимал, что делаю, я не думал, что это так серьёзно, что последствия могут быть ужасными. Вы с Яриной ещё дети и вам не нужно ввязываться в … — он резко замолчал.

— Во что? — прошептала я. Прокашлялась и повторила громче, — Во что ввязываться?

— Уже не важно, — Дэн потёр ладонями лицо, — Просто забудь обо всём, что я тебе говорил. Прости меня.

И резко развернувшись, он зашагал к окну. Я наблюдала за ним как во сне, не в силах сдвинутся с места, не в силах окликнуть своего потерянного друга. Свистел за стенами ветер, качались вокруг тени ветвей, Иисус продолжал бесконечно страдать на кресте, и я страдала вместе с ним, и так же была не в силах что-либо изменить.

Дэн открыл окно, и порыв свежего воздуха пронёсся по церкви, хлестнув меня по лицу, откинув назад волосы. Он, этот воздух был наполнен запахом хвои и сосновой коры, запахом талых вод, он был по-настоящему живой, и он перебил, вытеснил застоявшийся запах ладана и старых церковных половиц.

Я сорвалась с места, подбежала к окну, и оттолкнула Дэна в сторону с такой силой, что он едва устоял на ногах.

— Дайка?!

Запрыгнув на подоконник, я села, свесив одну ногу наружу, одну оставив внутри. И отчеканила, глядя в растерянное лицо Дэна.

— Если ты сейчас попробуешь уйти, я заору на весь приют.

Настала его очередь бессильно ронять руки.

— Дайка, ну зачем это?

— Затем! — мой голос звенел от подступающих слёз, — Затем, что я имею право знать, почему ты больше не хочешь меня видеть!

— Я хочу! Хотел бы… но нельзя, понимаешь? Вы с Яриной ещё дети…

— Мы не дети! — перебила я, — Мы — девушки, невесты! И у нас уже есть женихи-старпёры, с которыми мы связались только потому, что ты сказал это сделать!

— Мне очень жаль…

— А мне нет! С тех пор как мы познакомились, я снова стала чему-то радоваться! Начала думать, что ещё всё будет хорошо, а до этого… до этого…

Я никогда не умела хорошо выражать свои мысли, не была такой острой на язык, как Яринка, или такой спокойно-рассудительной, как Зина. Но если бы я могла, то сейчас бы сказала, что только с появлением в моей жизни Дэна, снова стала собой. Именно тогда после долгого сна, больше похожего на кому, проснулась Дайка, почти вытесненная на тот момент послушной и безразличной ко всему Дашей. Я бы сказала, что его слова про то, что мы с ним другие, вдохнули в меня желание и жить по-другому. Что его рассказы, его книги, его стремление не дать сделать из меня здесь очередную безропотную марионетку, были той самой соломинкой, которая удержала меня на плаву, когда я уже готова была пойти на дно. И что если этой соломинки не станет, я может, уже не утону, но и никогда не вернусь на берег.

Ничего этого я не сказала, не нашла нужных слов, а которые нашла, не сумела собрать в предложения. И поэтому просто расплакалась, уткнувшись лбом в оконный косяк.

— Дайка, — рука Дэна легла мне на плечо, но я сбросила её, — Дайка, не реви. Ну, послушай меня…