Приют для души

— Ты сама прекрасно себя знаешь, захотела бы — объяснила так, чтобы понял. Или заведи себе кого-нибудь, найди себе мужика, он увидит и сам уйдет.

— Ты сейчас пошутила так? — она засмеялась. — А потом я одному в тюрьму передачки носить буду, а второму цветочки на могилку? Он же дагестанец, убьет еще кого-нибудь ненароком. Да и как я с ним так поступлю.

— Хорошо, скажи мне, что тебя держит рядом с ним? — подруга вечно пыталась залезть глубоко в ее душу.

— Не знаю… — она задумалась, — он так смотрит на меня…, и я знаю, что он никогда меня не предаст, я с ним чувствую себя спокойно и как маленький ребенок. Не знаю, не могу объяснить. Знаешь, была бы я 20 летней девчонкой, да еще его религии, я бы ни на минуту не задумалась, а сейчас… я, наверное, слишком взрослая, слишком много умею и видела в жизни, чтоб молодого пацана слушаться. Так сказать, оказалась не в том месте и не во время. Да и вообще, у меня же своя интересная жизнь, я бы хотела, чтобы он ее дополнил, а не менял, зачем мне это?

— Ну, вот видишь, как я тебе и сказала, ты только свое самолюбие тешишь. Но ты ни разу не упомянула, ты его любишь? — подруга пытливо смотрела ей в глаза.

— Если бы я его не любила, я бы вышла за него замуж. И испортила бы ему жизнь.

— Почему ты не хочешь Ислам принять? — уж от подруги она никак не ожидала услышать этот вопрос. Тем более она и сама не знала ответа на него.

— Ладно, давай закончим, — она не любила эти копания в себе. — Смотри, может, это платье тебе купим? — и они переключились на более понятное, просмотр новой коллекции Fendi[27].

Глава 26

Вереница из автомобилей, обочина, сплошь заставленная машинами. Не много, а просто очень много людей, все нарядные, радостные. Птицы поют, музыка вдалеке играет, воздух лесной и прозрачный, атмосфера праздника. Сразу вспомнился Первомай из детства — лесополоса была рядом с домом и все, после демонстрации устремлялись на пикник.

«Хорошо, что шлепки прихватила, как чувствовала» — она переобулась и наконец-то выбралась из машины.

— Ну что, идем на Сабантуй? — по такому случаю, она даже голову покрыла, вняв просьбам братьев: «…вдруг наши родственники будут, и вообще, это же мусульманский праздник».

Подруга, которой она по телефону описывала свой наряд, усмехалась: «Вырядилась, в чалме, еще и брошку нацепила, Шемаханская царевна[28], блин».

На самом деле практически все женщины были в закрытых платьях и в платках. Нет, встречались и в шортах и джинсах, но очень мало, в основном все прикрывались.

Сабантуй был шумный и яркий. Все было очень организованно, уж она-то в этом разбиралась. Это был как мини-город, в каждом квартале которого что-то происходило. Сувенирные лавки сменялись мини-площадками, где мерились силами и боролись все желающие, поодаль за декоративным забором на зеленой лужайке топтались барашки. Тут было и огромное бревно, на котором надо было удержаться и отбиться подушкой от противника, который в свою очередь, сидел напротив на бревне, тоже удерживаясь лишь при помощи ног. По канату ходили канатоходцы, тут и там танцевали национальные танцы, вокальные группы пели в разных концах, чтобы не мешать друг другу. И сладости, много всяких вкусных сладостей. Все сувениры, кулинарию, плов и еще много вкусностей продавали веселые продавцы в разных национальных костюмах. Люди везде расстилали покрывала и отдыхали, кушали, а некоторые даже спали посреди гудящей праздничной толпы в окружении вековых сосен, на огромной лужайке, наверное, правильно сказать — огромном поле, все в ромашках и синих колокольчиках.

Она так объелась, что даже уже дышать не могла. Но и остановиться было невозможно, до того все было вкусно. Сабантуй, как, оказалось, проводился в Питере не первый год, и казалось, весь город был здесь, и не только мусульмане, она даже встретила немало своих знакомых. Даже губернатор была здесь и ходила в толпе чиновников по рядам, пробовала угощения и подбадривала смельчаков на канате и на спортивных площадках.

В отличии от других городских праздников, атмосфера была душевная, как в детстве. «Может быть, потому что алкоголь на сабантуе не продают ни в каком виде?», подумала она.

— Салам алейкум, — приветствовали братьев их знакомые, которых оказалось здесь очень много. Также они здоровались с ней, и она отвечала под пытливым взглядом Хасана: «Алейкум салам».

Хусейн смеялся: «Вот видишь, ты одета и здороваешься как мусульманка, ты же нормально себя чувствуешь».

Утром она, правда, выдержала почти битву за свою чалму с изумрудной брошкой.

— Повяжи нормально платок, у тебя все волосы открыты, — кипятился Хасан.

— Я и так закрыта вся с головы до ног! И я видела в кино, женщины носят чалму в мусульманских странах! — чалма была хороша, тем более она ее специально для сабантуя заказывала у шляпницы.

— Мне не интересно, кто как ходит, а ты должна полностью под платок волосы убрать! — опять за свое. В этих бесконечных спорах Хасан просто бесил ее.