Приют для миллионера (СИ)

— Что мы творим? — шепчу между хаотичными поцелуями.

— Мы должны остановиться?

— Да, — соглашаюсь, ища в себе остатки здравого смысла. — Да, должны.

Остановиться пока не поздно, пока не перешагнули черту, пока оба не ударили в спину близкому человеку.

Элиот не спешит возвращать меня на землю, а я не спешу разжимать руки на его плечах. Замираем, и никто не решается снова сделать первый шаг, будто тот, кто его сделает, останется виноватым. Но Элиот мужчина, он берет ответственность на себя: разворачивается и сажает меня на стол.

Пристраивается между моих бедер, вынуждая развести ноги шире. Платье задирается, демонстрируя красные кружевные трусики, цвет которых возбуждает еще больше.

Он с легкостью отрывает меня от столешницы, и стягивает белье, которое нам обоим кажется лишним.

На мне его руки выглядят еще более притягательными, но несмелые движения дают мне выбор. Я могу прекратить все это, без возражений и настойчивости. Он не заставит, отступит сразу же, как только почувствует сомнение.

Следом с меня стягивают платье, уже более уверенно и быстро. Мое обнаженное тело испытывает на прочность мужскую эрекцию, которая откровенно выпирает из свободных джинс.

Элиот ловит зубами мой сосок, другой зажимает между пальцев.

Первый откровенный стон срывается с моих губ, раскалывая тишину дома. Элиот рычит, и сила воли больше не работает.

Отходит на шаг назад и жадно разглядывает меня, пока я сижу на столе с широко разведенными бедрами.

— Зрелище великолепное, — хрипит, снимая с себя футболку, и берется за ремень.

Расстегивает джинсы и приспускает их вместе с боксерами. Я шумно сглатываю, когда Элиот берет член в руку и проводит по нему от конца к основанию. Интуитивно откидываюсь на столешницу и прохладная поверхность награждает целой россыпью мурашек.

У него сбивается дыхание от столь откровенной картины, и он больше не хочет ждать.

Элиот сокращает между нами расстояние и проникает в меня, медленно, но сразу полностью. Его движения плавные, осторожные. Он настолько нежен, что и не хочется самой просить о жесткости.

Закрываю глаза и растворяюсь в прикосновениях и близости. Пусть медлит, оттягивает момент, когда сорвется и покажет, как на что способен.

Эти сладкие мучения растягиваются. Каждый раз, когда я подхожу к черте, Элиот останавливается, не давая мне сорваться в пропасть удовольствия раньше, чем даст на это свое разрешение. Он хозяин положения, и я следую за ним, подчиняюсь. Именно такой сценарий мы оба нарисовали для сегодняшнего вечера.

Страсть переплетает свои нити, затягивая нас в это болото желаний. Элиот возбужден слишком сильно, чтобы остаться джентльменом до конца.

Он забрасывает мои ноги себе на плечи и движения становятся резкими.

Вытягиваю руки над головой, цепляясь пальцами за край стола, и ныряю с головой в незабываемые ощущения. Периодически я выхватываю глаза Элиота, которые непрерывно следят за мной. Кажется, он даже забывает моргать.

Циклические движения, стоны, искусанные губы. Его руки на моем теле, две пары глаз затуманенные вожделением. Все повторяется с неимоверной скоростью. Предел близко, и полное отсутствие сожаления.

Сначала кончаю я. Себе он позволяет после, когда я почти отдышалась, но все еще нахожусь в легкой эйфории. Моя готовность повторить марафон еще раз пугает и отрезвляет сразу же после бурного оргазма.

Я сажусь, утыкаясь лбом в его плечо, лишь бы не заглядывать в глаза. Наваждение схлынуло, оставив паршивое послевкусие.

Не жалеть. Только не жалеть.

Элиот гладит мое тело, запоминая плавные изгибы. Еще немного и я предложу сбежать. Приму правила игры, забирая самое сильное звено в собой.

Мужской голос звучит опьяняюще, но пульсация отдает в виски:

— Я точно знаю, что ты забываешься со мной.

Он оказывается прав, с ним я забываюсь, от его рук, под его ласками. Мне просто хорошо, здесь и сейчас, но это похоже на издевательство. Я использую его, а он позволяет мне это делать.

— Все еще предлагаешь бежать?

— Если не уйдешь сейчас, то не уйдешь никогда. Он ведь даже не Сток, он хуже. Своеобразный, жестокий и злопамятный. Мартин неплохой человек, но он акула в этом мире с острыми зубами в два ряда. Ему только повод дай.

Я перескакиваю с темы, занятая собственным тягучими мыслями:

— Как называют женщин, которые спят с разными мужчинами?

— Пожалуйста, не надо.

Он отворачивается, чтобы не видеть мой полный отчаяния взгляд. Я признаюсь в этом себе и хочу услышать признание от него.

— Как их называют, Элиот? — я повышаю голос, требуя ответа.

— Шлюхи, — из его уст это больше походит на комплимент, потому что он не презирает меня.

— Я шлюха, Элиот.

Мужчина резко поворачивается и закрывает мне рот рукой, не желая слышать от меня столь откровенные гадости.

— Это не про тебя, Эйва. Ты не знаешь, что такое шлюха, не имеешь понятия какие они и что вытворяют.

— Но именно так я себя чувствую. Я предаю Мартина и морочу голову тебе.

— Если Мартин узнает, он просто убьет меня. Другого исхода не будет, Эйва. Мы либо уходим отсюда вдвоем, либо все плохо закончится для нас обоих.